Показать содержимое по тегу: Литературные заметки

Знаменитый шотландский поэт XVIII века Роберт Бёрнс был рождён в семье небогатого фермера. С детских лет мальчику пришлось работать наравне со взрослыми, терпя голод и другие тяготы-лишения суровой крестьянской жизни. Став известным и популярным, вращаясь в высших кругах шотландской столицы Эдинбурга, Бёрнс не скрывал своего низкого происхождения. Более того, рассказывают, что он любил демонстрировать своим друзьям и знакомым искусство пахаря.

И вот как-то раз он поспорил с одним фермером, кто из них больше вспашет. Бёрнсу, не смотря на его опыт и усилия, верх взять не удалось. Довольный крестьянин заявил: – Вот видишь, Роберт, у меня получается ничуть не хуже, чем у городского поэта.

На это Бёрнс ответил так: – Слов нет, пашешь ты отменно, но кое в чём ты всё-таки уступил мне. За это время я сочинил два стихотворения!

Совет Твена набожному капиталисту

Однажды в американском городе Бостоне, некий весьма богатый фабрикант долго рассказывал писателю Марку Твену о своих высоких нравственных принципах, благочестивых помыслах и глубокой набожности. В конце беседы капиталист признался юмористу, что собирается отправиться на Святую землю и подняться там на гору Синай, для того чтобы на её вершине прочесть вслух десять заповедей Божьих. На что Марк Твен предложил следующее: – У меня есть идея получше. Вы можете остаться в Бостоне и соблюдать десять заповедей здесь.

Как Твен ушёл ко дну

Как-то раз в компании, в которой находился Марк Твен, рассказывали морские истории. Многие из которых были старыми и весьма неправдоподобными байками. Присутствующие попросили Твена рассказать что-то увлекательно-морское из его богатой биографии.

– Вам рассказать правдивую историю? – спросил писатель.
– Да, разумеется, – ответили ему хором.
– Хорошо. Итак, мы пересекали Атлантический океан на одном из надежнейших пароходов трансатлантических линий. Вдруг однажды утром разыгрался ужасный шторм. Палубу захлестнули волны чудовищной высоты, мачты сломались, а потом отказали рули. Судно стало погружаться в воду, все быстрей и быстрей, и наконец потонуло со всеми пассажирами и командой…

Когда слушатели оправились от изумления, один из них спросил: – Но вы не рассказали, как вам удалось спастись!?
– А я не спасся, – ответил писатель. – Я пошёл ко дну вместе со всеми...

Замечательный литератор Михаил Михайлович Зощенко умел не только хорошо писать: он был ещё и хорошим мастером. В том смысле, что не только головой и пером владел превосходно, но и руками тоже. Зощенко даже умел тачать сапоги и шить одежду. Как говориться, жизнь заставила всему этому научиться.

Однажды у его товарища – писателя Юрия Карловича Олеши порвались штаны. На помощь пришёл Зощенко, который собственноручно и очень качественно эти штаны зашил. Возможно, некоторым из вас будет не совсем понятно – зачем это надо было делать, дескать, отнёс бы Олеша свои брюки в мастерскую и там бы их красиво починили. Однако тут следует учитывать одно очень важное обстоятельство – всё это происходило в 1950 году – в то время оба писателя испытывали всякие-разные жизненные неприятности и трудности, в том числе финансовые. Проще говоря, Зощенко и Олеша жили довольно бедно. Не было у них денег на ремонт штанов...

Однажды Юрий Олеша и Владимир Маяковский с приятелями пришли на квартиру к поэту и переводчику Николаю Асееву, который жил в доме у Мясницких ворот Москвы. Возникло предложение сыграть в карты, в девятку. Олеша выложил на стол перед собой толстую пачку денег. Маяковский это увидел и сказал: – Ого! Откуда такое богатство?

Олеша ответил: – Получил гонорар и ещё взял аванс.

Маяковский продолжил расспрашивать: – Если получил гонорар, то зачем же тогда тебе понадобился ещё и аванс?

Олеша объяснил: – Жена на курорте, просила прислать побольше денег.

На это Маяковский иронично произнёс: – Как же вы, Юрий Карлович, смеете садиться за карточный стол? А вдруг всё спустите? Жена будет очень недовольна…

Олеша промолчал. А Маяковский продолжил в том же язвительном тоне: – Предупреждаю, я вас обыграю и буду безжалостен!

Юрий Карлович возразил: – Ну, исход игры заранее никогда не известен.

В тот день Маяковскому феноменально везло в карты, и, выигрывая у Олеши, он приговаривал: – Так вам и надо! Это будет для вас хорошим уроком!.. Кончилось всё тем, что Маяковский действительно выиграл у Олеши все его деньги. Точнее говоря, все его деньги, предназначенные для жены – а это, сами понимаете, настоящая драма и даже трагедия. Эта печальная история была бы совершенно обыденной и не стоила бы вашего внимания, если бы не её удивительный финал...

Однажды в 20-е годы прошлого столетия видный писатель, поэт, журналист, киносценарист и драматург Юрий Карлович Олеша пришёл в одно издательство получить довольно крупный гонорар. И только там он обнаружил, что забыл дома документ, удостоверяющий личность.

Олеша стал уговаривать кассиршу выдать ему деньги без документа. Однако принципиальная кассирша отказалась это делать и заявила: – Я вам сегодня выдам гонорар, а завтра придёт другой Олеша и снова потребует деньги.

Юрий Карлович выпрямился во весь свой небольшой рост, принял монументальную позу и с величественным спокойствием произнёс: – Напрасно, девушка, волнуетесь! Другой такой Олеша придёт не раньше, чем через четыреста лет...

В 1777 году видный русский литератор екатерининской эпохи Денис Иванович Фонвизин отправился в заграничную поездку по Европе. Много времени провёл он во Франции, видел блеск и нищету Парижа, впечатлился роскошью дворцов и нечистотами на улицах, вдыхал тонкий аромат духов и жуткий смрад тогдашних французских городов и деревень. Изрядно поездив по Франции и Европе, ознакомившись с жизнью и нравами тогдашних европейцев, Фонвизин написал 16 писем своей сестре – Феодосии Ивановне, в замужестве Аргамаковой. А в них весьма интересное описание всего увиденного и пережитого. Если у вас есть время и желание, настоятельно рекомендую их к прочтению. В одном из писем есть чрезвычайно интересное место, которое я хочу вам процитировать.

Вот как Денис Иванович сообщает сестре своей, что он не пленился чужими краями, но очень рад совершенному путешествию: «Много приобрёл я пользы от путешествия. Кроме поправления здоровья, научился я быть снисходительнее к тем недостаткам, которые оскорбляли меня в моём отечестве. Я увидел, что во всякой земле худого гораздо больше, нежели доброго, что люди везде люди, что умные люди везде редки, что дураков везде изобильно и, словом, что наша нация не хуже ни которой и что мы дома можем наслаждаться истинным счастием, за которым нет нужды шататься в чужих краях».

Какие мудрые слова, не так ли!?...

Английский математик, философ, фотограф и писатель Льюис Кэрролл, наиболее известный нам как автор приключений девочки Алисы в Стране Чудес и Зазеркалье, в 1867 году побывал в России. Он посетил Петербург, Москву и Нижний Новгород. Отдельно заехал к митрополиту Филарету в Троице-Сергиеву лавру. Свои туристические впечатления от России и заметки о встречах с русскими людьми он изложил в путевом дневнике. В него он также записывал отдельные русские слова и фразы, которые казались Кэрроллу интересными и забавными.  

В числе прочих в свой походный блокнот он внёс одно ужасное русское слово. Для его перевода на свою родную речь ему потребовалось аж четыре английских слова. Вот как это пишется на языке Шекспира: «Those who protect themselves», что дословно означает «Те, кто защищает себя». Догадались, как это сказать по-нашему всего одним словом?

Льюису Кэрроллу попалось обычное такое русское причастие, которое звучит для иностранного уха совершенно отвратительно – и это слово «защищающихся». Оно абсолютно не выговариваемо для иноземного речевого аппарата. Ни один англичанин или американец без специальной подготовки этот шипящий кошмар произнести не в состоянии. А вид этого слова в английской транскрипции вызывает у чужестранцев неподдельный ужас – zashchishchayushchikhsya. Страшнее этого в мире бывают только непроизносимые фразы у исландцев и немцев.

Возможно, вы слышали историю о том, как английский писатель Артур Конан Дойл отправил угрожающие телеграммы лондонским банкирам. Её часто преподносят недостоверно, утверждая, что большой переполох в столице Великобритании устроил лично сам писатель. Однако панику в рядах английских финансистов учинил не Дойл, а его самый известный вымышленный герой – гениальный детектив Шерлок Холмс. Вот как всё было на самом деле…

Однажды на званый вечер к одному преуспевающему лондонскому банкиру был приглашён знаменитый литератор Артур Конан Дойл. После ужина гости наперебой стали просить писателя, чтобы он рассказал какую-нибудь новую историю из жизни короля сыщиков – Шерлока Холмса.

– Хорошо, – ответил, усмехнувшись, писатель, – слушайте… Как-то раз Холмс расследовал дело о большой афере, связанной со страхованием имущества. У него имелись определённые подозрения, что к делу причастен кто-то из крупных лондонских банкиров, но не было решающего доказательства. Наконец, в один прекрасный день, для того чтобы спровоцировать преступника, сыщик отправил двенадцати главным английским финансистам телеграмму: «Всё открылось! Срочно выезжайте!». По задумке Шерлока Холмса у одного из 12-ти банкиров – то есть, у настоящего злодея, должны были сдать нервы, и он обязательно бы ударился в бега…

Русский писатель конца XVIII века Алексей Данилович Копьев в молодые годы был хорошо известен в Петербурге своими едкими остротами и циничными выходками. Ещё будучи императорским пажом, он умудрялся шутить над самим наследником престола Павлом, и эти его дерзкие проказы были весьма нахальными.

К примеру, однажды он побился об заклад с товарищами, что понюхает табаку из драгоценной табакерки, которая всегда находилась при царевиче Павле. Ранним утром, когда Павел Петрович ещё спал, в его опочивальню проник Копьев, подошёл к столику у кровати, на котором находилась осыпанная бриллиантами табакерка, беззастенчиво открыл её, взяв щепотку табаку, и с шумным фырканьем засунул её себе в нос. А потом с удовольствием чихнул. Дважды. И, естественно, разбудил Павла…

Цесаревич… как бы это поделикатнее сказать… о-о-очень удивился и спросил, что тут такое происходит. Гвардеец Алексей Копьев выкрутился изумительным образом: – Вот уже 8 часов я нахожусь на дежурстве. Сон начал меня одолевать. Я надеялся, что ваш табак меня освежит, и подумал, что лучше провиниться перед этикетом, чем перед служебною обязанностью… В итоге Павел Петрович не только простил наглеца, но ещё и подарил «ретивому служаке» свою драгоценную табакерку.

Ещё один пример беспредельной наглости Алексея Копьева. Это был удивительный случай, который стал знаменит в петербургском обществе. Копьев снова заключил с друзьями вызывающее пари о том, что за обедом тряхнёт императора за косу парика. Вы только представьте себе следующую картину: Его Величество сидит весь такой величественный, наслаждается деликатесами и напитками, ведёт неспешную беседу с придворными, и тут его кто-то за спиной… ка-а-ак дёрнет за косичку!... Возможна ли столь оскорбительная дерзость, как вы думаете?...

В Лондоне начала XVIII века жил астролог по имени Джон Партридж. Был он знаменит, влиятелен и очень популярен. Его ежегодный астрологический «Альманах Мерлина» вызывал тревожное ощущение надвигающейся гибели у тысяч доверчивых читателей. Вот вроде бы и мрачное средневековье уже давно кануло в Лету, и эпоха Просвещения наступила, однако люди продолжали верить в предсказания хитроумного шарлатана.

Как и у многих астрологов, предсказания Джона Партриджа имели обыкновение быть расплывчатыми, уклончивыми и ошибочными. Тем не менее, его положение ведущего звездочёта оставалось неоспоримым среди лондонского общества, стремящегося найти порядок и смысл в своей жизни.

И вот однажды, в феврале 1708 года, в Лондоне вышла статья, написанная ранее никому неизвестным астрологом, назвавшимся «Айзек Бикерстафф, эсквайр». В своей вступительной речи автор утверждал, что его работа была создана для того «чтобы не допустить дальнейшего навязывания народу Англии предсказаний от вульгарных составителей астрологических календарей».

После чего Айзек Бикерстафф перешел к длинному списку поразительно смелых пророчеств, совершенно непохожих на то, что публиковалось ранее. Начало списка было таким: «Моё первое предсказание – всего лишь пустяк. Это относится к Джону Партриджу, составителю календаря; я сверился со звёздами его рождения по своим собственным правилам и обнаружил, что он безошибочно умрёт 29 марта текущего года, около 11 вечера, от сильной лихорадки; поэтому я советую ему подумать об этом и вовремя уладить свои дела»...