Приведу несколько мудрых цитат великого человека о России и русских:

«Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских»

«Превентивная война против России — самоубийство из-за страха смерти».

«Я знаю сотни способов вытащить медведя из берлоги, но ни одного, чтобы загнать его туда обратно. Не дразните русского медведя». 

«Даже самый благополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они вследствие международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят путь друг к другу разъединённые капельки ртути».

А вот очень известный афоризм Бисмарка, который многие считают нашей исконной народной поговоркой: «Русские долго запрягают, но быстро едут»… Оказывается, эту крылатую фразу придумал немец!

Или вот, ещё одна знаменитая цитата, которую очень любят перевирать наши недруги. Вы наверняка слышали о том, что договора с русскими не стоят бумаги, на которой они написаны. Так вот, это небольшой фрагмент, вырванный из контекста. На самом деле, великий политик Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк говорил так:

«Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть».

Согласитесь, что истинный смысл оригинальной цитаты совершенно иной, чем тот куцый вариант, которым пользуется недружелюбная нам пропаганда.

Русским языком Бисмарк продолжал пользоваться на протяжении всей своей политической карьеры. Наши словечки то и дело проскальзывали в его письмах. Когда он стал главой правительства, то даже резолюции на официальных документах иногда делал по-русски: писал «Невозможно» или «Осторожно».

Но любимым словом «железного канцлера» стало русское слово «ничего». Он восхищался его широтой и глубиной, его многозначностью и часто использовал в частной переписке, например, объединяя два языка так: «Alles ничего».

А ведь действительно, это очень сложное для понимания слово – «ничего». Вот попробуйте объяснить его значения какому-нибудь иностранцу! Даже если у вас это и получится, то иноземец всё равно ничего не поймёт.

Приведу, к примеру, несколько вопросов и ответов на них, которые крайне трудно дословно перевести на любой иностранный язык.

– Какова погода сегодня?… – Ничего.
– Как вам нравится эта книга?... – Ничего.
– Красива ли женщина, о которой вы говорите?... – Ничего.
– Довольны ли вы своим начальником?... – Ничего.

А фраза «Да нет, наверное, ничего» может повергнуть в глубочайший ступор любого иностранца.

В многогранном слове «ничего», произносимым с различной интонацией, есть какая-то чисто наша лукавая сдержанность или боязнь проговориться. «Ничего» – это какое-то совершенно русское слово, которое само себе на уме.

Так вот, немецкому посланнику Отто фон Бисмарку проникнуть в тайну загадочного русского «ничего» помог один забавный случай.

Однажды зимой, находясь в России, он нанял ямщика, но усомнился, что его лошади могут ехать достаточно быстро. На что ямщик бодро крикнул: «Ничего-о-о!», хлестнул коней и бойко понёсся по неровной дороге.

Бисмарк забеспокоился: – Да ты меня не вывалишь?

– Ничего! — отвечал румяный ямщик.

Но вдруг сани опрокинулись, посол Пруссии полетел в снег, крайне неудачно упал и разбил себе лицо. Немецкая кровь окропила русскую землю. В ярости Бисмарк замахнулся на ямщика стальной тростью! Но тот спокойно загрёб своими ручищами пригоршню снега и стал обтирать окровавленное лицо прусского посланника. Вытирал кровь и всё приговаривал: «Ничего-о, барин… ничего-о!»...

После этого происшествия Бисмарк заказал кольцо из той трости с надписью латинскими буквами: «Ничего!». В трудные минуты он испытывал облегчение, говоря себе это всеобъемлющее русское слово.

А когда «железного канцлера» Германии упрекали за слишком мягкое отношение к России, то он отвечал: «В Германии только я один говорю «Ничего!», а в России – весь народ».