Когда адмирал вышел, он обратился к присутствовавшему рядом начальнику Третьего отделения тайной полиции и шефу жандармов князю Алексею Орлову со следующими словами: – Представь себе, есть в России человек, который не захотел со мною отобедать.

Однажды, осматривая строительство Брест-Литовской крепости, император Николай I взял в руки кирпич и поинтересовался у одного из окружавших его сановников, знает ли тот, из чего сделан этот кирпич?

– Полагаю, из глины, ваше величество – ответил чиновник.

– Нет, он сделан из золота, – произнёс император, – по крайней мере, я столько за него заплатил.

Ну, ничего не меняется в нашей державе в этом плане на протяжении веков! Самый свежий современный пример – это новый стадион в Петербурге. Его кирпичи и железобетон вообще по цене платины.

Иногда шутки Николая I служили не для развлечения, а для разъяснения, для примера и воспитания подданных. В общем, для императорского внушения.

Однажды генерал Пётр Михайлович Дараган, который был родом из казацко-старшинских дворян, взял и заговорил по-французски. Обычное дело для тех времён. Ничего странного в этом не было. Но русский человек, сын простого полтавского помещика Пётр Дараган, желая блеснуть своим парижским выговором, стал разговаривать по-французски сильно грассируя – то есть, преувеличенно картавя на галльский лад.

Услышав это, император Николай придал своему лицу комически серьезное выражение и стал повторять за генералом каждое слово, грассируя ещё сильнее. Дараган понял, что его дразнят, покраснел и выскочил в приёмную. Николай догнал его, обнял, расцеловал и сказал: – Зачем ты картавишь? За француза тебя никто не примет; благодари Бога, что ты русский, а обезьянничать никуда не годится.

В своих воспоминаниях генерал Дараган тот случай описал так: – Этот урок остался мне памятен на всю жизнь.

Между прочим, во время войны с Наполеоном из-за модной привычки разговаривать по-французски некоторые русские офицеры были убиты своими же солдатами и крестьянами-партизанами. Потому что простой народ в потёмках и сумерках принимал франкофилов за неприятелей.

Кстати, о французах. Роман Александра Дюма «Учитель фехтования» в России не был разрешен цензурой. А всё потому, что он рассказывал о романтической любви декабриста Ивана Анненкова и француженки Полины Гебль. А то, что запрещено – то очень хочется прочесть. Обходя препоны цензуры, жена Николая I императрица Александра Фёдоровна где-то раздобыла запрещённую книгу и для тайного её прочтения пригласила к себе в будуар свою подругу, княгиню Трубецкую. Да это самый настоящий заговор! Причём прямо под носом у самодержца всероссийского!

В самый разгар недозволенного, и оттого очень приятно чтения, дверь отворилась, и на пороге появился Николай. Трубецкая, исполнявшая обязанности чтицы, испугалась и поспешно спрятала книгу под подушку дивана. Император обнаружил заговорщицкий вид у прекрасных дам, оценил повисшую тишину, подошёл к своей смущённой супруге и строго спросил ее: – Вы читали, мадам?

– Да, Государь…

– Хотите, я вам скажу, что вы читали? Вы читали роман Дюма «Учитель фехтования».

Александра Фёдоровна ещё больше смутилась и удивлённо спросила:

– Откуда вам это известно, Государь?

– Нетрудно догадаться, ведь это последняя вещь, которую я запретил! – улыбаясь ответил Николай.

Ещё одна история о французах. Театрально-политическая. И весьма назидательная.

Однажды в Париже решили поставить пьесу из жизни Екатерины II, где русская императрица была представлена в несколько легкомысленном свете. Узнав об этом, Николай I через нашего посла выразил свое неудовольствие французскому правительству. На что последовал ответ в том духе, что, дескать, во Франции свобода слова и отменять спектакль никто не собирается.

На это Николай I просил передать, что в таком случае на премьеру он пришлет 300 тысяч зрителей. Триста тысяч зрителей в серых шинелях. Едва царский ответ дошел до столицы Франции, как там без лишних проволочек отменили скандальный спектакль.

Император Николай Павлович умел посмеяться и над собой. Кстати, очень ценное и редкое качество для высоких руководителей. Но так как он был человеком серьёзным и даже строгим, то значит, и смеялся он по серьезным поводам. Вот один из них.

Николай I стеснялся своей ранней лысины и поэтому носил парик. Но вот однажды, получив известие о рождении первой внучки, Николай Павлович перед строем кадетов сорвал парик с головы и, поддав его ногой как футбольный мяч, воскликнул:

– Прочь его, теперь я дедушка!

Естественно, во множестве весёлых историй и анекдотов фигурируют господа офицеры. Во-первых, их всегда было немало при царском дворе. Во-вторых, Николай I сам был человеком военным и поэтому постоянно контактировал со служивыми.

Однажды в оживлённо-людном месте Николай встретил пьяного офицера и, естесственно, от всей своей широкой императорской души отчитал того за появление в обществе в неприлично-недостойном виде. Свой выговор он закончил вопросом: – Ну, а как бы ты поступил, встретив подчиненного в таком состоянии?

И находчивый офицер нашёл что ответить: – Я бы с этой свиньей даже разговаривать не стал!

Николай расхохотался: – Бери извозчика, езжай домой и проспись!

Император Николай I очень долго не производил офицера Аркадия Африкановича Болдырева в генералы из-за его пристрастия к картёжным играм. А тот был необыкновенно удачливым игроком, который составил себе игрой целое состояние и даже стал потом известным коннозаводчиком.

Однажды, во время случайной встречи, Николай торжественно произнёс: – Болдырев, поздравляю тебя!

Естественно, Болдырев очень обрадовался, а все присутствующие принялись восторженно поздравлять его с повышением до чина генерала. Чуть позже император, проходя мимо счастливого и улыбающегося Болдырева, уточнил: – Поздравляю тебя: ты, говорят, вчера крупно выиграл!

Ещё одна история об офицерах. Правда, весёлого в ней мало. Зато у неё очень поучительный конец.

В 1848 году в Европе произошла Венгерская революция. Мадьяры захотели выйти из состава Австрийской империи и получить самостоятельность. Австрия стала подавлять народные протесты вооружённой силой. И началась война. Венгры создали вполне боеспособную армию и весьма успешно громили противников. И спустя некоторое время австрийское правительство, потеряв всякую надежду подавить восстание, обратилось за помощью к России. Русский экспедиционный корпус генерала Ивана Паскевича пришёл на выручку союзникам. Надо отдать должное венграм – сражались они отважно и отчаянно. Но против русского регулярного войска смогли продержаться только два месяца. Восстание было подавлено, Венгрия усмирена, а вся европейская либеральная общественность подняла жуткий вой о нехороших злых русских, которые покарали исключительно милых и хороших парней. А за Россией закрепилось прозвище Жандарма Европы.

Так вот, это было вступление. Короткий исторический экскурс. Дабы вам было понятно – как и почему в одном венгерском городе встретились два офицера: русский и австрийский. Они одновременно зашли в одну и ту же венгерскую продуктовую лавку, набрали припасов и расплатились. Но только русский расплатился золотом, а его союзник – австрийскими бумажками-ассигнациями. Торговка отказалась принять купюру и кивнула на русского офицера, дескать: – Вот как надо платить!

И тут австрияка допустил непростительную дипломатическую ошибку. Он недовольно произнёс: – Хорошо им платить золотом, когда их наняли за нас сражаться!

Эти неосторожные слова стоили австрийцу жизни – русский офицер вызвал его на дуэль и убил.

Формально дуэли в то время были запрещены. И поэтому о происшествии доложили императору Николаю I. Как вы думаете, как он поступил? Николай Павлович сделал своему офицеру строгий выговор. За то, что тот в военное время подвергал опасности свою жизнь на глупой дуэли; он должен был убить австрийца на месте.

Но не будем о печальном. Давайте-ка я вас развеселю.

Николай I много путешествовал по стране. Однажды в Пензенской губернии на подъезде к уездному городу Чембару произошло, так сказать, ДТП – дорожно-транспортное приключение – царский экипаж перевернулся и поломался, а император выпал из него. При этой аварии у Николая сломались ключица и левая рука. Более того, с этими травмами ему пришлось идти пешком семнадцать вёрст до Чембара! На попечении местных эскулапов Николай пролежал целых шесть недель, пока не срослись кости.

Пойдя на поправку, император захотел увидеть местных чиновников. Те явились пред царские очи в редко надевавшейся форме. Она у них, видать, залежалась в сундуках, потому что ужасно пропахла махоркой, обильно насыпанной от моли. Эта форма давным-давно стала тесной для них, кургузых, оплывших, привыкших к домашним халатам. Уездные бюрократы были при шпагах, они выстроились по старшинству в чинах в одну шеренгу, а треугольные шляпы с позументом держали в неестественно вытянутых по швам руках. Трепещущие, наполовину умершие от страха, они смотрели на огромного царя вытаращенными глазами…

Николай внимательно осмотрел всю шеренгу и, милостиво улыбаясь, сказал пензенскому губернатору Панчулидзеву по-французски: – Но послушайте, а ведь я их всех отлично знаю! 

Губернатор понимал, что император никогда не был в Чембаре, и поэтому удивлённо спросил: – Когда же вы изволили лицезреть их, ваше величество?

И Николай I, продолжая улыбаться, ответил: – В Петербурге, в театре, в очень смешной комедии «Ревизор».

В XIX веке Российской Империи верой и правдой служил барон Григорий Христофорович фон Засс, происходивший из немцев. Служил очень хорошо и дорос до звания кавалерийского генерала.

Когда фон Засс был ещё полковником, пришла пора выдавать ему свою дочку замуж. При этом потомок старинного германского вестфальского рода непременно хотел оставить дочери свою гордую фамилию и поэтому поставил условие – чтобы она носила двойную фамилию, где Засс было бы на первом месте. Ну, к примеру, так: Засс-Воронцова или Засс-Оболенская. Красиво ведь!?

Но дочке Григория Христофоровича в этом плане немного не повезло. Так как полюбила она молодого человека по фамилии Ранцев. Очень даже подходящая военная фамилия – как раз для бравого офицера – Ранцев. Но вот только плохо стыкующаяся с планами папеньки Засса. Вы же понимаете, почему?

На выручку смущённым влюблённым пришёл высочайший указ Николая I, в котором он повелел: молодожёнам носить фамилию Ранцев-Засс.

И ещё одна брачная история вдогонку только что рассказанной. Один из придворных чинов подал императору жалобу на некого офицера, который выкрал у него дочь и без разрешения родителей обвенчался с ней. Николай повелел: – Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу и считать её девицей.

Уже через два года после изобретения фотографии, в ноябре 1841 года, в Петербурге, на Никольской улице появилось первое дагерротипное заведение. Его владельцами были французы Давиньон и Фоконье.

Поначалу народ не спешил расставаться с деньгами за сомнительное удовольствие, тем более что цены оказались весьма высокими.

И тогда хозяева заведения применили, говоря современным языком, маркетинговый ход – со своей громоздкой аппаратурой они отправились на ежегодный военный парад и сделали там несколько снимков. После чего упросили одного генерала, вхожего в царский дворец, предъявить свою работу императору. Генерал слово своё сдержал: – Вот, ваше императорское величество, изволите видеть, совершенно новое техническое слово в России – дагерротип!

Реакция Николая I на новейший вид искусства была неожиданной. Рассматривая снимок через мощную лупу, он вдруг гневно воскликнул:

– Вы хотите сказать, что меня вот так принимают!? Что этот парад прошёл в личном моем присутствии!?

– Конечно, ваше величество… – оторопел генерал. – Вот на снимке и ваше присутствие определяется…

– Это я вижу и сам! А теперь посмотрите в лупу! У третьего солдата в четвертой шеренге кивер криво надет!

Кстати, Николай I любил наблюдать за военными учениями. Как-то раз он решил посетить одни из них. У дороги, по которой следовал император, солдаты-штрафники рыли канаву. Завидев царский экипаж, солдаты вытянулись в шеренгу, сняли шапки, безмолвно дожидаясь, пока государь проедет, чтобы снова приняться за работу. С наказанными солдатиками император не мог поздороваться, по принятым тогда правилам, словами: «Здорово, молодцы!» Подобная сцена повторилась и на следующий день.

Николая мучила невозможность поприветствовать своих солдат, пусть даже и провинившихся. И тогда император не выдержал и своим мощным голосом крикнул: – Здорово, шалуны!

Представляете, каким восторженным и зычным рёвом «Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!» отвечали солдаты на хитрость царя, который так ловко обошёл строгое правило.

Ещё несколько строк о русской армии и очень необычном ордене.

Однажды во время царствования Николая I в Орловской губернии происходили военные учения. Из-за этих манёвров пострадал огород одного местного помещика. Он подал жалобу на высочайшее имя и в качестве компенсации ущерба пожелал получить орден. Николай I приказал выковать 5–фунтовую железную медаль с надписью «За капусту» и вручить её честолюбивому подданному. Для справки, пять русских фунтов – это два килограмма. Увесистая такая награда за помятую капусту получилась. Тяжелее её в русской истории был только петровский орден Иуды весом 5 килограммов, изготовленный для гетмана Мазепы.

17 декабря 1837 года в Зимнем дворце случился ужасный пожар. Он возник из-за неисправной печной трубы на хорах Петровской залы. Потолок в зале был деревянным, и огонь, добравшись до сухих балок, стал быстро разгораться. Николай I принимал в организации тушения пожара самое активное участие. Он вызвал два ближайших полка, Преображенский и Павловский, и поручил прибывшим солдатам выносить вещи и мебель и складывать их на Дворцовой площади. Всё имущество царской фамилии было вынесено.

В одной из зал солдаты пытались снять со стены огромное драгоценное зеркало с позолоченной рамой. Огонь приближался, и, видя опасность, Николай велел солдатам отойти. Но те продолжали снимать зеркало и не расходились. Тогда император бросил в зеркало свой бинокль и разбил его вдребезги. «Видите, ребята, – произнес он историческую фразу, – что ваша жизнь мне дороже зеркала. Прошу сейчас же расходиться»...

Нужно отметить, что и народ отнёсся к беде, постигшей царскую семью, с сочувствием. Пожар не могли потушить целых три дня, и все эти три дня драгоценная мебель, редкие картины, столовое серебро, фарфор и бронза горой лежали на снегу вокруг Александровской колонны. Ни одна вещь не пропала.

P.S.

В заметке использованы репродукции полотен немецкого художника-портретиста и баталиста Адольфа Гебенса (нем. Adolph Jebens).

В России он прожил с 1844 по 1863 г., и за это время написал большое число картин, посвящённых русской армии: на 2006 год их известно 137, причём ряд произведений считаются утраченными и известны только по позднейшим литографиям.

Предлагаю вашему вниманию ещё несколько полотен этого замечательного военного художника Адольфа Гебенса.