Показать содержимое по тегу: Исторические байки

В мае 1820 года Александр Пушкин находился в городе Екатеринославе, который до недавнего времени назывался Днепропетровск, а сейчас его имя обрезано до короткого варианта – он теперь просто Днепр. Слава петербуржского поэта-острослова ещё не докатилась до днепровских круч и просторов. Так сказать, лучи восходящего Солнца Русской Поэзии ещё не озарили своим светом тихий провинциальный Екатеринослав.

В этом городе молодой поэт обнаружил всего двоих почитателей своего таланта. Все остальные воспринимали Пушкина как напыщенного столичного франта. И он, со свойственным ему темпераментом, отвечал взаимностью – всячески эпатировал местную публику. Есть легенда о том, как он пришёл на бал в дом губернатора в полупрозрачных лосинах без нижнего белья. Сконфуженное общество сделало вид, что ничего не происходит. Ну, мало ли, а вдруг это такая новая петербургская мода?

И вот как-то раз Александр Пушкин был приглашён на очередной бал...

Однажды чешско-австрийский биолог и ботаник, основоположник учения о наследственности, при этом ещё и монах-августинец, аббат Грегор Иоганн Мендель, ожидая гостей, снял с полок десяток самых дорогих книг и спрятал их.

Присутствующие при столь странном действии спросили: – Неужели вы боитесь, что гости их украдут?

И Мендель ответил: – Нет, я боюсь, что они узнают СВОИ книги. 

Тема сегодняшней выкладки интересных заметок – исторические байки.

Мы часто слышим в повседневной жизни изречение «голод не тётка». Оно означает, что чувство голода заставит есть даже то, что не любишь – это если разговор касается еды. Ну, или придётся поступать так, как никогда бы не поступил при других обстоятельствах.

Вполне обоснованно возникает вопрос: почему именно голод не тётка, а не дядька, тёща, сестра, брат или отец?

Оказывается, это выражение является укороченным вариантом и недосказанной до конца старинной пословицей «Голод не тётка, пирожка не подсунет». Вот в таком полном виде становится ясным значение этой мудрой пословицы. В старые времена спасти от голода могли в основном только ближайшие родственники: родная мать, сердобольная тётка или дорогая кума. В этом «рейтинге» родственников предпочтение отдано именно милосердной и доброй тётушке, которая в тяжёлую годину пирожок или калач испечёт и не даст пропасть с голоду.

Как вы думаете, что такое катавасия?

Нет ничего проще, – ответите вы: – Катавасия – это беспорядок, кутерьма, бедлам и всякая-разная суматоха.      

Всё правильно, так оно и есть. Но откуда в русском языке появилась эта катавасия? А может быть, кОтавасия? Коты Васьки тут ни при чём, хотя от них тоже порой бывает много шуму и неприятностей. Это смешное для нашего слуха словечко имеет самое высокопарное древнее происхождение: оно из греческого языка, да ещё и прямиком из церковной службы.

Катавасия (др.-греч. καταβᾰσία) дословно означает «схождение вниз, спуск, сошествие».
В церковном богослужении – это особое песнопение, которое поётся на утрене в праздничные и воскресные дни в заключение канона. Название происходит от византийской практики, когда в некоторых торжественных службах певчие спускаются с обоих клиросов и сходятся в центре храма для совместного пения. Два хора сливаются в один. В обыденный язык слово катавасия пришло из жаргона семинаристов. Во время их учёбы даже после долгих репетиций схождение в центр храма со сложным песнопением не всегда проистекало гладко, так что неудивительно, что катавасия стало означать путаницу и неразбериху.

Забавная фраза «Не в своей тарелке» также имеет хождение только в русском языке. Её активно применяли наши великие литературные классики.

Первым оно встречается у Александра Грибоедова в «Горе от ума». Там имеются следующие строки, вложенные в уста Фамусова: «Любезнейший! Ты не в своей тарелке. С дороги нужен сон. Дай пульс. Ты нездоров».

В незавершённом романе Михаила Лермонтова «Княгиня Лиговская» присутствует вот такое предложение: «Жорж, пристально устремив глаза на Веру Дмитриевну, старался… угадать её тайные мысли; он видел ясно, что она не в своей тарелке, озабочена, взволнована».

Антон Павлович Чехов в рассказе «Юбилей» написал вот что: «Тигров… сидел на самом главном месте, в кресле с высокой прямой спинкой. Он был красен… моргал глазами, вообще чувствовал себя не в свой тарелке».

Откуда же наши знаменитые писатели, начиная с Грибоедова, взяли столь нелепую фразу о чрезвычайно странном размещении людей в тарелке?

Это крылатое выражение существует только в русском языке. В Гамбурге о нём даже не знают. Перевод его на иностранные языки вызывает определённые трудности из-за многозначности русского слова «счёт». По гамбургскому счёту – это значит «на самом деле, объективно, по-настоящему, по-честному».

Какое предельно неподкупное событие происходило в Гамбурге? Какой именно счёт имеется в виду? Арифметический? Бухгалтерский? Банковский? Ресторанный? Счёт на оплату коммунальных услуг? А может быть какие-то торговые расчёты?

Оказывается, речь идёт о спортивном счёте в борцовских поединках!

В конце XIX – начале XX веков мир охватило увлечение французской борьбой. Во всех цирках специальное отделение программы отводилось усатым силачам в полосатых трико, которые к восторгу публики выполняли восхитительные приёмы и смачно возили друг друга лицом по опилкам.

Казалось бы, слово лодырь и все его производные должны иметь русские корни. Есть в этих словах что-то такое древнеславянское, не так ли? На протяжении столетий любит наш народ это дело – полодырничать. Чего уж греха таить, это моё любимое занятие. Однако слово лодырь – это не просто слово. Это фамилия. Правда, как часто бывает в русском языке, немного исковерканная иноземная фамилия.

В начале XIX века в Москве жил врач-немец по имени Юстус Христиан Лодер, которого все русские пациенты звали по-простецки да по-нашенски – Христиан Иванович. Доктор Лодер (между прочим, лейб-медик императора Александра I) был выдающимся специалистом: он преподавал анатомию, хирургию, судебную медицину и естественную историю. Во время Отечественной войны 1812-го года профессор Лодер строил госпитали для русской армии. А после войны основал и обустроил первый в Москве анатомический театр. Но в историю Христиан Иванович Лодер вошёл из-за своей любви к пешим прогулкам и к минеральным водам. Благодаря чему, кстати, прожил 78 лет крайне активной и насыщенной жизни.

А теперь от лживого сивого мерина перейдём к баранам. Предложение возвратиться к овцам мужеского пола и непременно к своим, то бишь, нашим – это старинная крылатая фраза. Ей уже пять с половиной веков. И она пришла в Россию из Европы.   

Предположительно в 1469 году в Париже был сочинён и поставлен на театральных подмостках фарс под названием «Адвокат Пьер Патлен». Сюжет этого комедийного фарса невероятно запутанный, но на то он и средневековый фарс, чтобы быть замысловатым и хитромудрым. Центральной частью пьесы является сцена в зале суда. Речь идёт о тяжбе между суконщиком и пастухом, который украл несколько овец и баранов у суконщика. Однако судебное разбирательство постоянно запутывается, из-за того, что все его участники ссорятся, скандалят и обвиняют друг друга во всевозможных грехах. Разговор всё время уходит в сторону от главной темы, и поэтому судья регулярно напоминает присутствующим о пресловутых пропавших баранах...

Это крылатое выражение меня всегда смешило и ввергало в раздумья – с какой это стати старый седой кастрированный конь-трудяга обвинён во лжи? Что это за гнусный поклёп? Почему именно сивый, а не, например, вороной или серый в яблоках? Почему мерин, а не жеребец? А гнедая кобыла разве не может врать? И вообще, как выглядит этот лошадиный бессловесный обман? В чём он заключается? Ерунда какая-то…

Оказывается, красивое и благородное животное с покладистым характером к бессовестному вранью не имеет никакого отношения!

Каждый из нас, когда впервые слышал эти странные слова, наверняка задавался вопросами: почему фанера; почему именно над Парижем, а не над Лондоном, Москвой или Петербургом; и что это за жуткий погодный катаклизм, при котором фанера могла летать над французской столицей?

Довольно-таки часто в Интернете можно встретить следующее объяснение. Дескать, в 1908 году французский авиатор Огюст Фаньер, совершая на аэроплане показательный полёт над Парижем, врезался в Эйфелеву башню и погиб. После чего известный меньшевик Юлий Мартов написал в газете «Искра», что «царский режим летит к своей гибели так же быстро, как господин Фаньер над Парижем». Со временем это изречение в нашем народе видоизменилось, фамилия пилота Фаньера превратилась в фанеру и полетела эта фанера, да так быстро полетела, что пролетела.