Попался мне недавно короткий рассказ Константина Георгиевича Паустовского. Прочёл я его… и расчувствовался… прямо до кома в горле… настолько растрогался, что долго не мог успокоиться. Вот что значит великий писатель! Не могу сдержаться – хочу предложить вашему вниманию эту душевную историю под названием «Дружище Тобик».

«У писателя Александра Степановича Грина был в тихом Старом Крыму невзрачный пёсик-дворняга Тобик. Пёсика этого вся улица, где жил Грин, несправедливо считала дураком.

Когда соседской цепной собаке — лохматому Жоре — хозяйка выносила миску с похлёбкой, Тобик продирался в соседский двор через лаз в заборе, но к миске не подходил, страшась предостерегающего Жориного рыка. Тобик останавливался в нескольких шагах от Жоры, но так, чтобы тот не мог его достать, становился перед Жорой на задние лапки и «служил» долго и терпеливо. Так он привык выпрашивать кусочки еды у людей. Но Жора не давал ему даже понюхать похлёбки. За это стояние на задних лапках перед такой же собакой, как и он сам, люди считали Тобика дураком: зря, мол, старается.

Точно так же Тобик выпрашивал кусочки еды у самого Грина, и всякий раз удачно. Хозяин был молчаливый и очень добрый человек. Обращаясь к Тобику, он говорил ему: «Дружище!»

Косясь на Тобика, Жора рычал и давился. Он торопливо лакал похлёбку, а глаза у Тобика мутнели от тоски напрасного ожидания. Иной раз даже слёзы появлялись у него на глазах, когда Жора кончал есть похлёбку и тщательно, до блеска вылизывал пустую миску. После этого Жора ещё долго обнюхивал землю вокруг миски — не завалилась ли там какая-нибудь косточка.

— Ну и дурак ваш Тобик, — злорадно говорили Грину соседи — Нет никакого соображения у этой собаки... На это Грин спокойно отвечал соседям: — Не дурак, а просто умная и вежливая собака.

В спокойствии гриновского голоса слышался нарастающий гнев, и соседи, всю жизнь привыкшие лезть в чужие дела, уходили, пожимая плечами, — лучше подальше от этого человека...

Многочисленных посетителей Зоологического музея Санкт-Петербурга сначала привлекает, а потом, при приближении к нему, пугает стенд с чучелами трёх животных, которые когда-то принадлежали императору Петру Первому. Признаюсь честно: когда я сам их впервые увидел в юные годы, то невольно поёжился – уж больно зрелище печальное. Жалко стало животинок.

За стеклом хранятся бывшие экспонаты петровской Кунсткамеры. Это две собаки царя: одна – породы буленбейцер (что в переводе значит быкодав) по кличке Тиран, а вторая собачка, та, что поменьше в размерах – гладкошёрстный терьер по кличке Лизетта. Компанию им составляет ещё одна Лизетта – лошадь тёмно-рыжего окраса, имеющая весьма унылый вид. Она какая-то странная, непропорциональная и несоразмерная росту её великого всадника. И в этом виновата неудачная реставрация 1837 года – тогда чучело просто было неправильным образом набито.

Пожалуй, самым любимым и желанным гостем в доме у артистки Рины Зелёной был её большой друг Ростислав Плятт – актёр Театра имени Моссовета. Они часами беседовали о всякой всячине, болтали на французском языке, репетировали концертные номера. Однажды они разучивали весёлую песенку под названием «Мещанская полька» авторства самого легкомысленного литератора Серебряного века Николая Агнивцева.

«Марь Иванна, Марь Иванна, до чего ж вы хороши! Марь Иванна, Марь Иванна, я люблю вас от души», – исполнял куплеты соблазнителя Ростислав Плятт. А рядом плясала Рина Зелёная и пела положенные ролью строки: «Ах, оставьте вы намёки! Вы обманщик! Знаю вас…». А Плятт ей в ответ: «Почему вы так жестоки? Почему же? Пуркуа-с?»…

За репетицией этой эстрадной миниатюры со шкафа наблюдал кот актрисы Васька. Через некоторое время он начал сбрасывать со шкафа фигурки из бумаги, которые мастерила на досуге Рина Васильевна. Заметив это, Зелёная сказала: «Славушка, нам пора закругляться – видишь, зритель уже устал!»

В одной из своих прошлых заметок я как-то рассказал вам о голубиной семейной парочке, которая вот уже 8-й год ежедневно прилетает к окнам моей квартиры. Голубь и голубка белого окраса вызывают кормильца и потом с огромным удовольствием клюют пшено на общем балконе.

И вот, некоторое время назад их повадилась гонять одна вредная серая ворона. Ей не дают покоя мирно обедающие голубки. Развели тут любовь, понимаешь… Харчевню бесплатную они себе нашли… Ишь-ты, какие… Видать, по её мнению, хлеб свой насущный они должны добывать самостоятельно, и желательно на помойках, как она, а не с помощью человека. Эта подлая крылатая бестия подлетает к балкону, прогоняет голубей, и сидит, такая, довольная. Мне порою кажется, что эта каналья ехидно улыбается…

Как раз тот самый случай, когда «сам не гам и другому не дам». Ну, или как собака на сене – сама не ест, и скотине не даёт. Она ведь пшено клевать не может – у неё клюв для этой мелкоты не предназначен. Пробовала первое время загрести зёрна клювом – как бульдозер землю, смотря на голубей искоса, низко голову наклоня. Но у неё это не получилось. И с тех пор она чисто из вредности не даёт голубям наслаждаться пшеном. А мне приходится вмешиваться – выходить и прогонять эту мерзавку. Вот такое вот «В мире животных».

Надо отметить, что серые вороны – они ведь очень умные и находчивые. Об этом и будет следующая история...

Недавно я ехал по просторам нашей бескрайней родины по железной дороге. В моём купе поезда дальнего следования собралась весёлая и самое главное – многонациональная – мужская компания: ваш покорный слуга – человек с английским именем Эдуард и казачьей фамилией Щербина; татарин с татарскими именем и фамилией; хант с русским именем и хантыйской фамилией и главный герой моего рассказа – коми-пермяк с русским именем Володя и, казалось бы, с русской фамилией Волегов.

Я бы никогда не узнал, что эта фамилия принадлежит к народу коми, если бы не словоохотливый пермяк Володя, который всем объяснил, что его прозвище происходит от слова «вильог», которое означает скользкий, ловкий и хитрый. Я даже записал эти значения в свой блокнот. Надо отметить, что болтун Волегов полностью соответствовал своей фамилии – он имел чрезвычайно плутоватый вид. Именно благодаря его безудержной энергии и незатыкаемому остроумию в купе возникла оживлённая беседа.

Сначала мы долго обсуждали политику. Перемыли все кости мировому империализму, прошлись по НАТО-вской военщине и заклеймили позором поджигателей войны. Сошлись во мнении, что западные «партнёры» – никакие нам не партнёры, а… негодяи и мерзавцы. Все попутчики были совершенно уверены, что наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами!

А потом мы перешли к анекдотам. Перешли плавно – не снижая накала обсуждаемой до этого темы – то есть, стали травить политические анекдоты. А так как коллектив у нас подобрался (ещё раз акцентирую на этом внимание) многонациональный, то особенно зашли анекдоты из разряда «встретились как-то американец, немец и русский». Особенно в этой этнической рубрике усердствовал коми-пермяк Володя – он знал великое множество анекдотов про армян, грузин и евреев, и даже несколько раз порадовал попутчиков редкими и не бородатыми историями.

В какой-то момент и я решил рассмешить мужиков, а так как двое из них были представителями финно-угорских народов, то выбор оказался соответствующий – я рассказал два своих любимых анекдота на узконациональную тематику...

Не знаю как вас, но меня ужасно бесят люди, использующие в своей речи (или в письме) такие слова как: ихний, евонный, съездий, залазий, разбуйся, заплотишь, тубаретка, попкорм, сосисЬки, накласть каклеты с кепчуком и т.д.

У меня есть старый неисправимый друг, который упорно говорит калидор. Очень неглупый человек, между прочим – с красным дипломом электромеханика, но как врезалось ему в детстве в мозги это провинциальное просторечное слово «калидор», так и не вытравить его ничем: ни тактичными исправлениями, ни ехидными подколками, ни даже злобной матерщиной в его адрес. Ничего не действует. Искоренить это невозможно!

Вот и писатель Сергей Довлатов довольно-таки часто и весьма резко выступал против неправильного словоупотребления в русском языке. За применение корявых слов от него жёстко доставалось всем: друзьям, коллегам и знакомым.

Однажды знакомая писателя неправильно произнесла при нём слово, описывающее телосложение человека. Она сказала «слОжен» – в том смысле, что некий мужчина был «крепко слОжен». Писатель с укоризной посмотрел на неё с высоты своих двух метров роста и язвительно произнёс: – Это дрова слОжены, а человек сложЁн.

Ещё одна забавная история о проявленной находчивости, рассказанная Юрием Никулиным в книге мемуаров «Почти серьёзно…». В один из последних мирных дней предвоенного июня 1941 года стояла страшная жара. По военному городку все ходили разморенные. В это время с инспекцией приехал из округа полковник. Грозный проверяющий ходил по городку и всех разносил в пух и прах. Рядом с ним – начальник штаба.

А тут вдруг – ЧП. Неизвестно откуда появился пьяный писарь. Как потом выяснилось, он только что вернулся со свадьбы сестры. Стоял этот нетрезвый писарь посреди городка и разглагольствовал. Если попадётся на глаза строгому проверяющему – всё, пропадёт дурачок. Вот что делать?

Его друзья «проявили находчивость»; взяли писаря за руки, за ноги и со словами: «Лежи тихо, а то погибнешь» – спрятали его под грузовик, стоявший на площадке.

Подошёл суровый полковник к грузовику и видит: ноги чьи-то из-под машины торчат. – Как фамилия бойца? – строго спросил проверяющий у начальника штаба. Тот назвал первую попавшуюся...

А вот вам короткая история из мемуаров Юрия Владимировича Никулина (из книги «Почти серьёзно…»), а именно из времён его службы в армии между двумя войнами – советско-финской и Великой Отечественной. Свои воспоминания о комичных случаях, произошедших в последние мирные месяцы, Юрий Владимирович объединил тематикой необычно проявленной житейской находчивости.   

На второй год службы Юрий Никулин заболел плевритом, и его после лечения в госпитале на некоторое время перевели санитаром в санчасть в военном городке. Интересно, что санитаров, писарей и солдат из хозвзвода между собой бойцы называли придурками. Считалось, что они придуриваются, а потому и освобождены от строевой службы. В обязанность санитара Никулина входило: заготавливать дрова, топить шесть печек, мыть полы, отдавать в стирку бельё, разносить обед, выдавать больным лекарства, а при необходимости даже ставить клизму.

Непосредственным начальником Юрия был старший военфельдшер по фамилии Бакуров. Его любимым выражением было «проявите находчивость». Как-то Никулин сказал ему, что в санчасть не завезли дров и нечем топить печки. На что начальник сказал: – Достаньте, проявите находчивость!

Когда наступила ночь Юрий вместе со своим приятелем, тоже санитаром, отправился «проявлять находчивость». Они осторожно подошли к дому комсостава и начали пилить… скамейку. Тут же в окне квартиры начальника штаба открылась форточка, высунулась рука с наганом, и бабахнул выстрел. Санитары побежали, в панике бросив пилу. А пила – это улика!...

Среди записных книжек Антона Павловича Чехова есть одна, до сей поры неопубликованная. На обложке надпись: «Сад». В ней около двухсот названий – по-русски и по-латыни – высаженных им в ялтинский грунт деревьев и кустарников. Названия звучат экзотически: тюльпанное дерево, мыльное дерево, сакура, рододендрон и другие. Сад в Ялте был ещё одним актом творчества Чехова. Он растил его по тщательно обдуманному плану: так создают художественное произведение. Участок каменистого с корявым выродившимся виноградником косогора в Крыму Чехов купил в долг. Для этого он подписал кабальный договор с книгоиздателем.

Мария Павловна, сестра Чехова, навсегда запомнила тот день, когда брат привёл её, чтобы показать клочок дикой земли весь в камнях и чертополохе, и стал увлечённо рассказывать, что и как здесь будет. Размечтавшись, они будто въявь видели розы, гроты и фонтаны... В действительности же участок пришлось долго выравнивать, спотыкаясь о камни...

Спускался я как-то на лифте. На одном из этажей кабина лифта остановилась и в неё вошли двое мужиков. Они вошли, а я невольно напрягся. Ибо лица у этих двоих были как у наёмных убийц из кинематографа. Братки из кровавых 90-х годов были детьми ясельной группы по сравнению с этими двумя…

Короткая стрижка, ломаные уши и носы, квадратные челюсти, многодневная небритость, крепкие фигуры, рост под два метра, а самое неприятное – жёсткий, тяжёлый и колючий взгляд – полный комплект для самых отвратительных ощущений. Таких встретишь ночью в тёмной подворотне и пожалеешь, что в неё зашёл. Явно кого-то грохнули, и судя по их угрюмым физиономиям, сейчас они меня пришьют, как случайного свидетеля – подумалось тогда мне…

Однако спустя несколько секунд, приглядевшись, я испытал когнитивный диссонанс: суровость лиц этих «киллеров» совершенно не соответствовала их одежде. Мрачные мужики были облачены в старые потёртые робы, а в руках держали пластиковые ручки для переноса бутылей воды. Ну, знаете, большие такие 19-литровые бутыли для кулеров – они переносятся с помощью специальных рукояток. И тут до меня дошло – никакие это не серийные убийцы, не братки и не секретные агенты спецслужб, а простые доставщики воды. Хотя и с неприятной хмурой внешностью. И даже возможно с криминальным прошлым.

Когда я вышел на улицу и увидел припаркованный у подъезда грузовичок, то непроизвольно засмеялся. Даже не засмеялся, а громко так гоготнул. Потому, что на борту грузовичка красовался забавный логотип компании «Весёлый водовоз». Рыжеволосый весельчак на рисунке категорически не сочетался с угрюмым видом двух работников фирмы...

Я повернулся к ним дабы пошутить об этом вопиющем несоответствии, взглянул мужикам в их глаза суровые… и что-то передумал шутки юморить. Мне подумалось, что подобные шуточки им хорошо знакомы – они их слышат от своих клиентов по множеству раз в день – все у них спрашивают: а вы точно весёлые водовозы?.. а почему же вы тогда такие смурные и невесёлые?... наверное потому, что похмельные?...