Показать содержимое по тегу: Исторические заметки

Знаете ли вы, что во время Второй Мировой войны американцы сбрасывали со своих самолётов на землю… пианино. Причём не пару-тройку инструментов ради смеха или необычной психической атаки против врагов, а тысячи пианино для поднятия настроения и боевого духа своим солдатам. Включите воображение и представьте себе это уникальное зрелище – пианино с неба! С каким мощным аккордом оно должно хряпнуться об землю!... Однако спешу вас успокоить – никакое варварство по отношению к музыкальному искусству американцы не учиняли. Они, действительно, во время войны сбрасывали с воздуха на землю клавишные инструменты, но делали это очень аккуратно – на парашютах. В специальных ящиках. А вот почему и для чего – вы сейчас узнаете.

В Турции, на южной оконечности Галлиполийского полуострова, есть очень интересный памятник. Надпись на его постаменте гласит: «Памятник уважения мехметчику». Для тех, кто не знает, мехметчик – это слово из армейского сленга, которое дословно переводится с турецкого языка как «маленький Мехмет». Мехметчиками называли (и до сих пор называют) простых солдат турецкой армии. По аналогии с обобщёнными прозвищами британских солдат Томми и американских «G.I. Joe» – «Солдат Джо».

Скульптурная композиция в Галлиполи посвящена кровавым событиям времён Первой Мировой войны и изображает турецкого солдата, который бережно несёт на руках раненого, одетого в форму британских войск. Эта скульптура связана с интереснейшей историей, которая послужила поводом для установления дружественных отношений между народами, которые когда-то ожесточённо воевали друг с другом.

Историческая справка. Масштабная военная операция, вошедшая в историю как Галлиполийское сражение, которую сами турки называют битвой при Чанаккале, началась в феврале 1915-го и продолжалась почти целый год. Страны Антанты должны были овладеть проливом Дарданеллы и планировали захватить Стамбул. Главная цель операции – это вывод Турции из войны и открытие морского пути в Россию через турецкие проливы.

В одной из своих заметок я как-то рассказал историю о том, как выдающийся древнекитайский полководец по имени Чжугэ Лян применил уникальную воинскую смекалку и перехитрил превосходящих по численности врагов: с помощью чая, метёлок и цитры он предотвратил неизбежное поражение. Напомню вкратце эту историю.

Однажды генерал Чжугэ Лян с небольшой горсткой военных оказался в окружении. Его немногочисленный отряд укрылся в крепости. Шансов отразить атаку или выдержать долговременную осаду не было никаких. Для того, чтобы обмануть врагов, генерал приказал… открыть ворота крепости. У раскрытых врат немногочисленные стражники клевали носом, лениво попивали чай и вели неспешную беседу. Несколько гражданских лиц безмятежно подметали дорогу. А сам Чжугэ Лян с двумя слугами поднялся на крепостную стену и стал спокойно играть там на цитре (цитра – это такой струнный щипковый музыкальный инструмент).

Командующий вражескими войсками был сбит с толку столь странной идиллией. Он знал, что Чжугэ Лян никогда не рисковал. Тем более вот так – по-глупому: спокойно сидеть и хладнокровно музицировать при полном окружении. Противник заподозрил ловушку – какую-нибудь коварную засаду. И отступил…

Надо отметить, что талантливый военачальник Чжугэ Лян за хитрость и удачу получил от современников несколько красивых прозвищ: Невидимый дракон, Спящий дракон и Свернувшийся дракон. Приведу ещё один интересный пример военной смекалки и умной изобретательности Невидимо-Свернувшегося-Спящего Дракона.

Однажды французский живописец Эдуард Мане, сам того не ожидая, помог разбогатеть малознакомому человеку, которого совершенно случайно изобразил на своей картине под названием «За кружкой пива». Это полотно создавалось с натуры в кафе «Гербуа», в котором ежедневно собирались парижские художники, чтобы обсудить новости и поспорить об искусстве. На портрете изображён один из частых гостей этого кафе – художник, занимавшийся литографией, по имени Эмиль Белло. Кисть Мане навеки превратила обычного литографа в большого любителя пива.

Картина с румяным толстяком-добряком была принята салоном современного искусства достаточно тепло и получила множество положительных отзывов в среде художественной интеллигенции. Это был настоящий триумф! Работа Эдуарда Мане настолько всем понравилась, что её растиражировали и вывесили во всех магазинах Парижа. Книжные лавки, торговцы табаком и магазинчики со всякой мелочью – все продавали фотографические репродукции «Кружки пива»...

Известно, что великий русский художник Илья Ефимович Репин был вегетарианцем. Его вторая супруга Наталья Нордман-Северова, с которой художник прожил 15 лет, полностью перестроила рацион питания его окружения, заставляя всех отказываться от мяса. Когда к Репину приезжали гости, то на стол подавали суп из крапивы или бифштекс из клюквы. Зная об этом, гости привозили с собой мясо и тайно съедали его где-нибудь за углом.

Однажды Илья Ефимович пригласил к себе писателя Ивана Бунина, чтобы написать его портрет, и тот с удовольствием согласился. Стоит отметить, что Бунин был не просто гурманом, а большим противником вегетарианства. 

Ещё немного секретов ещё одной великолепной работы ещё одного великого мастера эпохи Возрождения. На сей раз речь пойдёт о знаменитой фреске под названием «Афинская школа», созданной кистью гениального итальянского живописца Рафаэля Санти. Тему для этой заметки мне «подкинул» мой старший сын Алексей, художник по образованию и роду деятельности. Я настолько впечатлился загадкой картины Рафаэля, что даже отправил её в качестве вопроса в телевизионную программу «Что? Где? Когда?». Но так как от тамошней редактуры ни слуху – ни духу, то я тогда переадресовываю эту загадку вам, мои дорогие листатели интернет-журнала «ПЗ».

Но сначала несколько слов о грандиозной живописной работе Рафаэля Санти. В начале XVI века он вместе со своими учениками по поручению Папы Римского Юлия II расписал четыре комнаты Ватиканского дворца в Риме. В папском рабочем кабинете, имеющем очень красивое название Станца делла Сеньятура (Stanza della Segnatura), что переводится как Комната знаков или Зал указов, Рафаэль создал уникальную фреску гигантских размеров – 5 метров на 7,7 метра.

В Риме, в церкви Сан-Пьетро-ин-Винколи, можно увидеть необычную статую. В центре композиции из семи скульптур застыло изваяние мраморного Моисея, высота которого составляет 235 сантиметров. В начале XVI века эту скульптуру создал знаменитый Микеланджело Буонарроти по заказу Папы Римского Юлия II. Глава католической церкви поручил мастеру эту монументальную работу для своей будущей гробницы. Вот уже пять столетий она не оставляет равнодушными посетителей храма. Причём многие из них приходят сюда специально, чтобы полюбоваться творением великого Микеланджело.

Знаменитый Моисей являлся одной из самых любимых работ итальянского скульптора, художника, архитектора, поэта и мыслителя Микеланджело Буонарроти. Древнее предание гласит, что во время работы над скульптурой, мастер постоянно разговаривал с нею, рассказывая о своих неудачах и переживаниях. Когда работа над Моисеем была закончена, Микеланджело долго рассматривал своё детище, совершенно забыв, что перед ним холодный камень. Приняв изваяние за живого человека, Микеланджело вновь заговорил со статуей. Но та, увы, ему не ответила. Молчание мраморного «собеседника» разозлило мастера, и тот, крикнув: «Почему ты не говоришь?!» – ударил скульптуру молотком по ноге…

Однажды фламандский художник Адриан Брауэр поехал из голландского города Харлема во фламандский Антверпен. А в то время те города враждовали. По прибытии на место художника арестовали как шпиона, посадили в башню и приговорили к смертной казни.

Через некоторое время местный правитель – герцог Филипп-Шарль Арембергский – обходил заключённых и спросил у Брауэра, каково будет его последнее желание перед смертью. И хотя узник имел право последний раз в жизни насладится чем-нибудь простым-земным-телесным, он выбрал пищу возвышенную – попросил принести ему холст, краски и кисти. Герцог удивился столь странному желанию, ведь обычно у него перед казнью просили помилования, ну или в крайнем случае копчёный окорок, кувшин вина и трубку с табаком. Однако правитель решил проявить милосердие и приказал выдать смертнику всё требуемое.

Через пару дней герцогу принесли из башни картину «шпиона», которая ему очень понравилась. Он даже показал её своему придворному художнику Питеру Рубенсу. Великий живописец воскликнул: – Да это же настоящий Брауэр! Я готов купить её у вас за пятьсот флоринов.

Услышав эти слова Рубенса, герцог Арембергский тут же распорядился освободить узника из своей тюрьмы. Как хорошо, что Адриан Брауэр не выразил в качестве последнего желания копчёный окорок с кувшином вина и трубку с табаком, а попросил краски и кисти. Остался жив и оставил для потомков множество очень интересных картин, описывающих жанровые сцены из повседневной жизни простых фламандцев. Многие из которых весьма забавны. Оцените их сами…

Тема сегодняшнего выпуска тележурнала «НЗ» - исторические заметки. Вы узнаете:
- как шведский журналист Линдеберг упорно и бесстрашно требовал отсечения своей собственной головы;
- о чудачествах знаменитых нерях и чистюль;
- почему падали в обморок американские солдаты, охранявшие берлинскую тюрьму Шпандау, в которой содержались германские военные преступники.

Федора Михайловича Достоевского невероятно коробила всякая нечистоплотность, особенно в одежде. Если он видел мятый фрак на приятеле, то непременно устраивал ему разнос. А уж если замечал пятно на галстуке или костюме, – то, всё, прощай дружба! Странно, что при этом педантизме Достоевский начинал всерьез трудиться над произведением лишь тогда, когда поджимали сроки контракта. До этого он просто «валял дурака».

К числу «аккуратистов» следует отнести и Антона Павловича Чехова. Писатель Иван Бунин, который отличался резким и неучтивым характером, и который крайне редко хвалил собратьев по перу, опрятность Чехова описал так: «В комнате его была удивительная чистота, спальня была похожа на девичью. Как ни слаб бывал он порой, ни малейшей поблажки не давал он себе в одежде... Никогда не видал его в халате, всегда он был одет аккуратно и чисто».

Однажды Лев Толстой пригласил Чехова к себе в гости. Перед тем, как выйти из дома, Антон Павлович целый час выбирал себе одежду, выходя из спальни то в одних, то в других штанах: одни ему казались неприлично узкими, а другие излишне широкими. Вот таким вот педантом был великий писатель Чехов.