В первые годы строительства города Губкинского в его жилых вагончиках и домах вода была ярко-рыжей от примесей железа. До тех пор, пока не были разбурены новые артезианские скважины и установлены качественные фильтры на водозаборе, жителям приходилось мучиться: долго отстаивать живительную влагу и фильтровать её подручными средствами. Один из участников первого десанта мне рассказывал, что бывшие солдаты, приехавшие на Север по комсомольским путёвкам, применили армейскую смекалку: они, эксперимента ради, пробовали очищать воду, пропуская её через угольный фильтр противогаза. И получалось довольно таки неплохо – на питьё вполне хватало. Жаль, что фильтры быстро закончились. 

Если уж пошла речь о нефтяных кустах, то в моём архиве давно дожидается подходящего повода одна весьма забавная, и даже, не побоюсь этого слова - интимная история. И вот этот повод, наконец, наступил. Рассказываю.

Мой старый друг Николай, обладатель редкой фамилии Гончар-Быш, однажды подарил мне вот такой симпатичный блокнот. Очень удобный карманный формат. Поэтому я всегда беру его с собой в дорогу, делаю в нём разные пометки и карябаю путевые заметки. Надпись на блокноте гласит, что я мало того, что имею какое-то отношение к «Роснефти», так ещё и был участником 6-й кустовой научно-технической конференции молодых специалистов.

Когда я извлекаю эту записную книжку, то обязательно краем глаза слежу за реакцией своих попутчиков. И реакция у них всегда одна и та же...

Однако, пятнадцать лет назад я снимал документальный фильм под названием «Губкинская история», посвящённый 15-летней годовщине города и «Пурнефтегаза», и даже был его ведущим. Вот ведь какая магия чисел – две пятнашки, однако… В процессе создания фильма встречался с разными интересными людьми, начиная с «пионеров» из первого десанта треста «ПТПС» - набранного из демобилизованных солдатиков, и заканчивая заместителем министра нефтяной промышленности Советского Союза Валерием Грайфером. 

 Первопроходцы делились своими воспоминаниями о первых героических днях, сыпали цифрами, гордились темпами и показателями. Помимо сухой официальной историко-документальной информации съёмочная группа выслушала большое количество смешных историй и забавных баек. Про волосы, которые во время сна примёрзли к стене вагончика. Про жарку яичницы на утюге. Про медведей, которые приходили в гости и пугали первых поселенцев. Про несметное количество рыбы в северных реках и про то, что эту рыбу можно было ловить руками. Про бескрайние, уходящие за горизонт, плантации белых грибов. Среди всех этих красивых баек мне больше всего запомнилась и полюбилась одна – про нефтяные кусты.

Случилась эта история на Ново-Пурпейском нефтяном месторождении в первые годы освоения залежей Пуровского региона. В конце 80-х годов там строили много кустовых площадок и различных коммуникаций. Под все эти строительные объекты проводили проектно-изыскательские работы. Группа рабочих бурила землю на небольшую глубину, дабы определить состав и качество грунта, а также уточнить параметры залегания вечной мерзлоты. 

На одной из площадок у изыскателей сломался мотобур, и...

У каждого из нас есть любимый город. Город, в котором хочется жить, обустраивать дом, растить детей и внуков. В далёком 1991 году у меня ещё не было ни своего дома, ни детей, зато были два любимых города: Киев и Санкт-Петербург. 

Киев – потому, что он Мать Городов Русских; потому что золотые купола Лавры и мощи Ильи Муромца в печерах; цветущие каштаны на Крещатике; заросшие буйной южной зеленью склоны над древним Славутичем; а над ним Арка Дружбы Народов, Родина-Мать с мечом и щитом, да святой князь Владимир с крестом.

А Петербург – потому, что это лучший город на Земле. И я учился в Ленинграде морскому делу, как завещал дедушка Ленин, «настоящим образом». 

Живёт и работает в Губкинском старый северянин, первопроходец наших мест, бывалый охотник и рыбак, да и просто очень хороший человек Павел Георгиевич Марченко. Моему внимательному зрителю и читателю он хорошо знаком по документальному фильму «Хэйс Тара» о пробеге на снегоходах по Ямалу. Кстати, Павел Марченко был первым человеком в Пурпе, который купил себе «Буран». Это было в конце 70-х, – в те годы, когда нашего города ещё не было даже в проекте. Охотник-промысловик Павел Марченко рассекал на «Буране» по Ямалу и добывал зверя (соболя и песца) в те далёкие времена, когда я ещё сидел за школьной партой. Именно он научил меня в середине 90-х премудростям езды на снегоходах. Именно ему наша экспедиция «Хэйс Тара» обязана многим. Я планирую написать о нём несколько заметок. А сегодня представляю вашему вниманию первую. О скромности и героизме старого северянина. 

Кстати, о Беларуси и белорусах. Кто самый известный белорус в городе Губкинском? 

Правильно, Валерий Владимирович Лебедевич – первопроходец наших мест, комиссар белорусского комсомольского стройотряда «Молодогвардеец» и первый мэр города. Валерий Лебедевич сделал очень много для Губкинского. Я считаю, что его именем надо назвать какую-нибудь улицу или даже площадь. Уверен, что рано или поздно его фамилия появится на карте города, в строительство и развитие которого он вложил всю душу. Много чего хорошего могу рассказать про Валерия Лебедевича, но сегодня поведаю одну забавную историю про нашу с ним первую встречу.  

Скажите мне – сколько человек по фамилии Бульба знаете вы?

Ответ напрашивается хрестоматийный – конечно же, это три персонажа, три запорожских казака из героической повести Николая Гоголя: Тарас Бульба и два его сына, Остап и Андрий.

Многие губкинцы, и особенно работники «Пурнефтегаза», могут вспомнить имена ещё двух Бульб, теперь уже северных – бывшего генерального директора «Пурнефтегаза» Владимира Бульбу и его отца Анатолия.

В начале освоения нефтегазовых залежей Барсуковского месторождения старший Бульба, это который Анатолий, работал там начальником газового цеха. Однажды…

Я думаю, что у каждого старого северянина есть личная история подобная моей – о проваливании под снег и о потери там обуви. 

Мой старший сын Алексей, когда учился в школе №1 и ходил к ней сам пешком через болотце в районе современной Школы Искусств, однажды зимой потерял там валенок. Причем, испугался, что его будут ругать за потерю, и стал рыться в снегу в поисках пропажи. В этот момент я выходил на работу, ко мне подбежал знакомый и сообщил, что мой ребёнок копошится в сугробах. Мать честная! Прибегаю, а он уже разгрёб снег на изрядной площади. И это всё по сильному морозу, да с босой ногой. Схватил его в охапку, и бегом домой отогревать! А валенок я потом так и не нашёл, хоть и долго искал. Его поглотил Север. Принял его себе в жертву. 

В начале 90-х годов я работал мастером КИПиА в организации с труднопроизносимой аббревиатурой «ППУЭ и РОПХ». Для старых северян она понятна и совсем не режет слух. Для тех, кто не в курсе расшифрую: ППУЭ и РОПХ – это Пурпейское Производственное Управление Эксплуатации и Ремонта Объектов Поселкового Хозяйства. Во как! Я сам как-то придумал и запустил среди КИП-овцев шутку-девиз: «Мы ребята не РОПХово десятка!».  

С октября по май главной моей обувью были меховые унты. Мой дорогой тесть, бывалый северянин, раздобыл мне шикарные унты очень светлого окраса. В этой белой овчине я и рассекал по своим рабочим объектам: по котельным, водозабору и очистным сооружениям. И вот однажды…