Показать содержимое по тегу: Литературные заметки

Среди британского сообщества о скупости и жадности шотландцев ходят тысячи анекдотов. Самая характерная шутка об этом звучит так:

- Знаете ли вы, как была изобретена медная проволока?

- Как!?

- Два шотландца делили между собой медный пенни и растянули его в проволоку…

Если шотландец ещё и богат, то его скупердяйство увеличивается многократно. Вот вам один исторический пример на эту тему. 

В 60-е годы XIX века знаменитый русский писатель и поэт, публицист и драматург Иван Сергеевич Тургенев жил в германском курортном городе Баден-Бадене. Там он работал редактором и консультантом, занимался переводами, участвовал в культурной жизни, знакомился с выдающимися литераторами Западной Европы и активно пропагандировал русскую литературу. Со временем Иван Сергеевич стал самым популярным и самым читаемым отечественным писателем в Европе.

Несмотря на жизнь за границей, все мысли Тургенева были связаны с Россией. В Баден-Бадене он долго трудился над произведением о русских людях и русских душевных метаниях – над романом под названием «Дым». Но всё никак не мог его закончить. Потому что его знакомые и друзья совершенно не давали писателю работать. Они его постоянно отвлекали.

Николай Алексеевич Некрасов был не только замечательным поэтом, но и талантливым редактором. В 1863 году Некрасов получил для своего журнала «Современник» долгожданную рукопись романа Чернышевского «Что делать?».

Николай Алексеевич сам повез рукопись в типографию Вульфа на Литейном проспекте. Но через четверть часа он вернулся домой в совершенном отчаянии. Ожидавшей его Авдотье Панаевой он сообщил: «Со мной случилось несчастье. Я потерял рукопись! И чёрт меня дернул сегодня поехать на дрожках, а не в карете!»...

Русский писатель польского происхождения, издатель, редактор и журналист Осип Иванович Сенковский был ещё и выдающимся языкознавцем – он был полиглотом: владел несколькими иностранными языками, в том числе тремя восточными. В его жизни был период, когда Сенковский вёл непримиримую борьбу против русских местоимений «сей» и «оный». Он считал их просторечными и устаревшими. Если кто-нибудь в его присутствии произносил или писал что-то типа «сей отрок во времена оные», то навеки зачислялся прогрессивным писателем в ряды дремучих ретроградов.

И вот однажды Осип Сенковский явился на обед в дом своего приятеля.

И услышал там довольно-таки странное имя.

– Федоэтот, подавай обед! ... или… Федоэтот, подай сигары! – приказывал своему слуге хозяин дома...

Однажды немецкий учёный-энциклопедист Александр фон Гумбольдт был в гостях у одного известного парижского психиатра. Визитёр попросил хозяина показать ему кого-нибудь из душевнобольных. Доктор пообещал сделать это завтра, во время обеда.

На следующий день к столу явились двое незнакомых Гумбольдту людей. Один, тихий и задумчивый, всё время молчал. Другой же был полон огня, говорил не переставая, перескакивал с темы на тему и отчаянно жестикулировал. Когда обед кончился, первый, который молчун, церемонно поклонился и ушёл, а вот второй, который буйный, даже в дверях продолжал возбужденно что-то рассказывать. Его еле-еле выпроводили.

После их ухода Гумбольдт обратился к медику: - Твой сумасшедший доставил мне большое удовольствие.

- Чем?- удивился врач.- Ведь он всё время молчал!...

- Не может быть! А кто же был этот восторженно-буйный господин?...

- Это был писатель Оноре де Бальзак – ответил известный парижский психиатр.

Вы прочитали заметку о том, как русский классик Фёдор Достоевский весьма необычно наказал своего обидчика?... А вот вам история о реакции западного писателя на криминальную ситуацию.

Однажды ночью в квартиру французского писателя Оноре де Бальзака пробрался вор и попытался взломать ящик стола. Писатель проснулся от шума, сел на кровати, увидел, что происходит… и стал искренне смеяться.

Вор, вместо того, чтобы удрать, замер в изумлении. Он обиделся на смех хозяина и спросил у него: – И что же здесь смешного?...

А вот очень интересная история о преступлении против Достоевского и наказании, в котором он принял личное (и весьма необычное) участие.

В двадцатых числах марта 1879 года великий русский писатель Фёдор Михайлович Достоевский попал в весьма неприятное происшествие.

Когда он степенно прохаживался по Николаевской улице Петербурга, то вдруг услышал наглый крик «Прочь с дороги!» и получил коварный удар по затылку. Настолько внезапный и сильный был толчок, что классик упал и растянулся на тротуаре. Редчайший случай – не каждый день светила русской литературы под ногами валяются.

Проходившие мимо горожане подняли Достоевского, изловили его обидчика и вызвали городового. Тот приступил к составлению протокола. Хулиганом оказался сильно выпивший мастеровой.

Однажды, в первой половине XVI века, французский писатель-сатирик Франсуа Рабле, путешествуя по стране, оказался в городе Лионе и там остался совершенно без денег. Для того, чтобы вернуться в Париж, он нашёл остроумный выход. Хитрец Рабле сделал из бумаги три пакетика и положил в них обычный сахар…

Как вы думаете, можно ли с помощью трёх сахарных пакетиков нанять повозку до городу Парижу!?... Можно, если применить необычную, но очень рискованную смекалку. Криминально-заговорщицкую.

На одном пакетике Франсуа Рабле написал «Яд для короля», на втором «Яд для королевы», а на третьем «Яд для наследника». Всё это фальшивое «зелье» Рабле положил на самом видном месте в номере гостинцы в которой он остановился.

На следующее утро, слуга, убирая комнату писателя, обнаружил смертоносные находки, прочитал страшные надписи на них и ужаснулся. После чего немедленно доложил хозяину об увиденном. Ну а тот безотлагательно сообщил Куда-Следует...

Во второй половине XVIII века в поэтических и музыкальных кругах Швеции гремело имя Карла Микаэля Бельмана. Это был очень жизнерадостный и остроумный человек. Придворный бард и любимец короля Густава III обладал уникальным качеством: во время весёлых пирушек он мог всю ночь играть на цитре, распевая песни, созданные полным экспромтом, при этом бОльшая часть его музыкальных стихотворений состояла из импровизаций. Слова, облечённые в изящную рифму, рождались в голове у Бельмана вместе со звуками струн. На ходу придумывать баллады и застольные песни – это, без всякого сомнения, признаки большого таланта.  

После того как 31 октября 1803 года именным указом императора Александра I историк, литератор и издатель Николай Михайлович Карамзин был назначен официальным историографом государства Российского, он прекратил всякую литературную работу и целиком посвятил себя исторической науке.

По роду своей деятельности Карамзин часто совершал визиты к интересующим его людям. Как-то раз он пришёл в один из петербургских домов и, не застав там хозяина, приказал лакею записать в книге посетителей своё имя и звание: «Историограф Карамзин». Слуга взял перо и накарябал что-то неровным почерком.

Карамзину стало интересно – правильно ли его понял человек, не ошибся ли в правописании. Всё-таки слово «историограф» лакей мог услышать впервые в своей жизни.

– А ну-ка, покажи-ка, любезный, как ты написал? – полюбопытствовал Николай Михайлович и взял в руки бумагу. Запись, сделанная «грамотеем», гласила: «Николай Карамзин, истории граф».