Но если Татлин спорил с Малевичем исключительно об искусстве, то другие современники не упускали возможности свести с ним счёты в повседневной жизни. Особенно удобно доносить «куда следует» стало в начале 30-х годов, когда ОГПУ (Объединенное Государственное Политическое Управление) принялось активно зачищать «культурное пространство». Взять хотя бы, поэта, театрального режиссёра и художника-авангардиста Игоря Терентьева.

Арестованный в 1931-м году, он сообщал в своих признательных показаниях, что беспредметная живопись Малевича «представляла собой способ шифрованной передачи за границу сведений о Советском Союзе». По словам Терентьева, все эти «чёрные квадраты», «красные круги», разноцветные прямоугольники, архитектоны и прочие супрематические работы Малевича были на самом деле планами советских секретных объектов.

Вот так-то… Кто бы мог подумать?... Вспомнились слова писателя Сергея Довлатова: «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И всё же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов? Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?... Ничего подобного. Их написали простые советские люди…»