Немецкого поэта и философа Фридриха Шиллера вдохновляли… гнилые яблоки. Этими прелыми фруктами были набиты ящики письменного стола в кабинете Шиллера. Да и сам рабочий стол тоже был завален увядающими плодами. Поэт признавался друзьям, что запах гниющих яблок помогает ему сосредоточиться на работе.

 

Кроме этого, автор знаменитого стихотворения «Ода к радости» (которое, кстати, стало основой гимна Европейского Союза), имел ещё одну пугающую привычку: он завешивал кабинет красными шторами, которые создавали в комнате кровавый полумрак.

Но это ещё не все чудаковатости поэта. Шиллер во время письма погружал ноги в тазик с ледяной водой. Это его бодрило. Жуть какая-то, не так ли: красный сумрак, запах яблочного тлена и ноги во льду…

Об этих странностях Шиллера стало известно благодаря болтливости его лучшего друга – Иоганна Гёте. А ведь он сам тоже отличался странными причудами. Известно, что автор «Фауста» работал только в закрытых помещениях, куда не должен был проникать свежий воздух. Поэт маниакально боялся сквозняков! И, видимо, не зря. Так как умер Иоганн Гёте именно от простуды. А последними словами известного мыслителя была фраза «Пожалуйста, закройте окно!»…

Удивительно, но при всей своей любви к спёртому воздуху закрытых комнат Гёте не выносил табачного дыма. В накуренном помещении его начинали мучить кошмары. Однажды он уволил свою нерадивую повариху. В отместку оскорбленная женщина в отсутствие своего бывшего хозяина проникла в его кабинет и выкурила там трубку самого крепкого и вонючего табака. Более страшной мести придумать было нельзя!

А ещё многие биографы отмечают, что Гёте ненавидел лай собак, запах чеснока и людей в очках. Но зато очень любил фиалки. Он не просто ими любовался, но и активно их рассаживал. Отправляясь на прогулку, поэт брал с собой семена фиалок и сеял в подходящих местах в окрестностях города Веймара. Благодаря его посильному участию пригороды покрылись коврами чудесных цветов, а фиалки и по сей день там называют «цветами Гёте».

 

Наверняка вы знаете, что французский писатель Оноре де Бальзак обожал кофе. Слово обожал не в полной мере передаёт всю величину его страсти к ароматному напитку. Тяга к кофе была настоящей манией литератора. Кофеман Бальзак выпивал в день до 50 порций кофе без молока и сахара. То есть, в среднем получается одна чашка каждые 20 минут.

Вот как красиво он описал действие эликсира бодрости на свой организм: «Кофе превращает прекраснейшие стенки желудка в подстёгиваемую скаковую лошадь; они воспаляются; искры пронизывают всё тело, вплоть до мозга. С этого момента всё становится волнительным. Всё приходит в движение: мысли начинают перестраиваться, подобно батальонам Великой армии на поле битвы, и битва разгорается. Воспоминания идут походным шагом с развёрнутыми знамёнами, лёгкая кавалерия сравнений мчится стремительным галопом; артиллерия логики спешит с орудийной прислугой и снарядами; остроты наступают цепью, как стрелки».

Благодаря кофе Бальзак иногда мог писать по 48 часов. Без остановки! Это в экстренном случае – когда поджимали сроки сдачи нового романа в печать. А в обычном режиме писатель работал по пятнадцать часов в сутки. Тоже на износ. Без дополнительного стимулятора трудиться в таком зверском графике крайне сложно. Подсчитано, что за время сочинения своей многотомной «Человеческой комедии» он выпил порядка 15 тысяч чашек крепкого кофе. В какой-то момент обычный кофе перестал тонизировать писателя. И тогда он стал жевать кофейные зёрна. Однако и они скоро перестали действовать на Бальзака возбуждающе.

Кстати, интересно также то, что Оноре де Бальзак писал свои романы только вороньим пером, исключительно ночью, и обязательно при шести свечах, горящих в двух серебряных канделябрах.

Ещё одна известная странность писателя – он любил творить, держа босые ноги на холодном полу. Так ведь и простудиться недолго…

Но именно кофеманией знаменитый француз подорвал себе здоровье: его кровеносные сосуды были сильно воспалены, а местами даже разрушены. Андре Моруа, один из биографов Бальзака, по этому поводу очень верно подметил: «Книга входит в строй, сердце писателя выходит из строя».

Подводя итог кофейной страсти Оноре де Бальзака, можно метафорически заявить, что 28 томов его произведений пропитаны не чернилами, а бодрящим ароматным напитком.

Один из самых прославленных и самых издаваемых английских писателей Чарльз Диккенс был настоящим кладезем всевозможных странностей. Удивительным его бзиком было то, что каждые 50 написанных строк он запивал глотком… нет, не кофе, как Бальзак… и не чаем с молоком, как истинный британец… и не алкоголем, как американец Эдгар По… каждые 50 написанных строк Диккенс запивал глотком горячей воды. Но пунктуальное употребление кипячёной воды – это ещё безобидный заскок. Чарльз Диккенс больше известен своими кошмарными странностями. Теми самыми, которые на грани безумия.

Во-первых, у него были галлюцинации. Диккенс утверждал, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышалось. Но это ещё не страшно. Жутко было другое – известный романист был подвержен видениям: персонажи его произведений постоянно находились рядом и общались с ним. Писатель разговаривал вслух со своими вымышленными героями! И если те начинали ему надоедать, литератор предупреждал, что если они не научатся вести себя прилично и не будут являться только по вызову, он больше о них не напишет ни строчки!

Автор очерка «Неизвестный Диккенс» – психоаналитик и парапсихолог Нандор Фодор – считал, что только творческий характер этих галлюцинаций удерживал специалистов в области психиатрии от того, чтобы поставить Диккенсу диагноз «шизофрения».

 

Во-вторых, Чарльз Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс и довольно часто испытывал состояния дежавю. Когда это случалось, он нервно теребил в руках шляпу, из-за чего головной убор быстро терял презентабельный вид и приходил в негодность. По этой причине Диккенс со временем совершенно перестал носить головные уборы.

Третья странность великого писателя: ему нравилось проводить время в моргах. Он мог часами смотреть на утопленников, никому не нужных бродяг и людей, решивших свести счёты с жизнью. Диккенс называл это «притягательностью отвратительного».

И, наконец, ещё одна его необычность. Но на фоне мрачных предыдущих она кажется лёгкой, изящной и, не побоюсь этого слова, игристой. Ибо связана она с игристым вином. Начиная с 1858 года Чарльз Диккенс сидел на очень приятной диете: ежедневно ровно в 15:00 он принимал в качестве лекарства от переутомления не менее полулитра шампанского. История умалчивает какой именно объём употреблял литератор: не менее полулитра, и всё тут. А вдруг он самовольно превышал прописанную докторами дозировку игристого лекарства? Может быть, именно поэтому к нему и заходили в гости без спроса герои его произведений, путались под ногами и раздражали пустой болтовнёй?

Великого русского писателя Льва Николаевича Толстого крестьяне деревни Ясная Поляна считали «чудным барином». Чудаковатый помещик любил самостоятельно пахать, косить траву, пилить и колоть дрова. Однако граф Толстой занимался этим не только из-за любви к простой крестьянской жизни или своеобразных личных убеждений. По воспоминаниям близких, Лев Николаевич без физического труда становился к ночи весьма раздражительным, а затем долго не мог заснуть. Вот поэтому и двигался много, работал на свежем воздухе с большим удовольствием. Во многом благодаря этой активности писатель до последних дней сохранял удивительную бодрость.

 

Кроме того, чудной граф любил шить сапоги, а потом их раздаривал. Не очень удобную и не совсем удачную обувку Лев Толстой преподносил в подарок всем – знакомым, друзьям и родственникам. Его зять Михаил Сухотин писал в своих мемуарах, что смог проносить сувенир от тестя только два дня, а потом снял и стал бережно хранить на одной полке с «Войной и миром».

 

Представьте себе забавную картину: книжная полка, а на ней среди ценных и умных сочинений стоят простые сапоги. Но именно так и было: Сухотин не просто выставил сапоги рядом с 12-томным сочинением русского классика, но и прикрепил к ним бумажку с шутливой надписью: «Том XIII. Последнее произведение графа Л.Н. Толстого». Увидев это, Лев Николаевич довольно пробурчал: «В таком случае это моё лучшее произведение».

 

Выдающийся американский писатель, журналист и общественный деятель Марк Твен имел настоящее имя Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс. На всякий случай напомню, что классик мировой литературы в юности работал лоцманом на реке Миссисипи. И свой псевдоним – Марк Твен – он взял из терминов речной навигации. Выкрик «mark twain» – дословно «метка двойка» или «двойная метка» – означал, что достигнута минимальная глубина, пригодная для прохождения речных судов.

Первая ненормальность Марка Твена, которая сильно удивляла современников – это огромное количество потребляемого им табака. Иногда он выкуривал до 40 сигар или трубок в день. Выходит, что смолил их одну за другой. 50 чашек кофе у Бальзака просто меркнут на этом нездоровом фоне и кажутся невинной забавой.

 

Люди, которым довелось побывать у Твена в его рабочем кабинете, рассказывали, что из-за дыма они почти ничего не могли различить. Кстати, именно этому остроумному человеку принадлежит знаменитая фраза: «Нет ничего проще, чем бросить курить. Уж я-то знаю, я проделывал это тысячу раз».

А вот вторая странность американского юмориста и сатирика очень даже приятная – Марк Твен обожал кошек. Он говорил: «Если бы можно было скрестить человека с котом, человеческая порода от этого только выиграла бы, а вот кошачья — явно бы ухудшилась». Кошки в его доме всегда водились десятками. Им разрешалось абсолютно всё! По воспоминаниям близких, когда писатель злился, он даже фыркал по-кошачьи.

На фоне бзиков других писателей странности «солнца русской поэзии» выглядят весьма невинными. Во-первых, Александр Сергеевич Пушкин обожал лимонад! Именно этот напиток, а не кофе с чаем Александр Сергеевич просил приносить ему, когда проводил ночи за вдохновенным творчеством. Именно лимонад бодрил его лучше других жидких стимуляторов мозговой активности.

Камердинер поэта Никифор Фёдоров вспоминал: «Вот уж подлинно труженик-то был Александр Сергеевич! Бывало, как бы поздно домой ни вернулся, и сейчас писать. Сядет это у себя в кабинетике за столик… и до утра всё сидит. Смерть любил по ночам писать. Станешь это ему говорить, что, мол, вредно, а он: „не твоё дело“. Встанешь это ночью, заглянешь в кабинет, а он сидит, пишет и устами бормочет, а то так перо возьмёт в руки и ходит, и опять бормочет… Бывало, как ночью писать, так сейчас ему лимонад на ночь и ставишь».

О ещё одной особенности гения нашей литературы в своих мемуарах рассказал друг поэта Александр Вельтман. Они познакомились в Бессарабии, где Вельтман служил в военно-топографической комиссии, и куда был сослан неблагонадёжный поэт. Вот цитата из воспоминаний Вельтмана: «…Пушкин, по приезде жил в доме наместника (генерала Инзова). Кажется, в 1822 году было сильное землетрясение в Кишинёве; стены дома треснули, раздались в нескольких местах; генерал Инзов принуждён был выехать из дома, но Пушкин остался в нижнем этаже… Пробуждаясь ото сна, он сидел голый в постели и стрелял из пистолета в стену…»

Вот это я понимаю, по-настоящему крутая странность (не то, что гнилые яблоки у Шиллера) – сидя голым в постели палить из пистолета в стену. Ну что тут поделаешь, депрессия была у человека. Выслали его из столицы в глухую провинцию, а тут ещё и землетрясение! Как после этого не стрелять в стены?

Спустя 8 лет Пушкин в своём произведении «Выстрел» из цикла «Повестей Белкина» своё необычное поведение в Кишинёве вложит в образ жизни главного героя – гусара Сильвио: «Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью мазанки, где он жил…»

Без всякого сомнения самым странным из всех русских классиков был Николай Васильевич Гоголь. Он обладал широким набором причуд, благодаря которым приобрёл у современников славу чудака. Самая известная ненормальность автора «Мёртвых душ» – это, конечно же, его жуткая боязнь быть похороненным заживо. В психиатрии это расстройство называется тафофобия. Она была вызвана тем, что однажды в приступе малярии писатель окоченел и его чуть не приняли за мёртвого. После чего у Гоголя возникли проблемы со сном – засыпать он предпочитал сидя. Более того, он завещал похоронить его только тогда, когда на теле появятся очевидные признаки разложения.

Николай Васильевич был известным сладкоежкой и знатным обжорой. В его карманах всё время были сладости – конфеты, бублики и кусочки сахара. Он постоянно что-то жевал. Очевидцев пугала его манера есть за столом – жадно поглощая пищу, писатель наклонялся к тарелке так близко, что его волосы почти всегда ложились по краям блюда.

Ещё одна из многочисленных странностей Гоголя – это катание хлебных шариков. Порой он незаметно подбрасывал их в суп рядом сидящих людей.

Кроме того, многих удивляла его страсть к кулинарии. В частности, писатель обожал готовить вареники. А также макароны, причём надо отдать ему должное, делал он это мастерски – специально научился, когда жил в Риме. Но вот ведь злая ирония судьбы – при всей своей любви к еде, умер Гоголь от истощения, до которого довёл себя голодовкой во время Великого поста.

Причём именно в период того добровольного отказа от пищи, в одну из ночей, Гоголь разбудил слугу Семёна, велел ему открыть печные задвижки и принести из шкафа портфель. Вынув из него связку тетрадей, Николай Васильевич положил их в камин и сжёг. Это был второй том «Мёртвых душ». Наутро он рассказал графу Толстому, что сжёг всё под влиянием злого духа. Очень и очень жаль – это огромная потеря для нашей литературы.

Также известно, что Гоголь был неряшлив в одежде, очень боялся грозы, был нелюдим и замкнут, любил самостоятельно перешивать себе одежду. Он с удовольствием кроил сёстрам платья и вязал на спицах шарфы. Сшить модный шейный платок для него тоже не было проблемой. Помимо этого, Гоголь питал непонятную даже ему самому слабость к миниатюрным книжкам карманного формата. Абсолютно незаинтересованный в математике, он покупал математическую энциклопедию только потому, что она выходила в крошечном виде.

А ещё классик русской литературы никогда не имел отношений с женщинами. Целомудрие было его осознанным выбором. При этом человек–загадка любил огорошить собеседников неприличными анекдотами и похабными фразами. Странный?...
Не то слово! Очень странный! Экстравагантный гений! Что уж тут поделаешь, очень часто великий человек велик во всём… даже в своих бзиках и прибабахах.

Федора Михайловича Достоевского невероятно коробила всякая нечистоплотность, особенно в одежде. Если он видел мятый фрак на приятеле, то непременно устраивал ему разнос. А уж если замечал пятно на галстуке или костюме, – то, всё, прощай дружба! Странно, что при этом педантизме Достоевский начинал всерьез трудиться над произведением лишь тогда, когда поджимали сроки контракта. До этого он просто «валял дурака».

К числу «аккуратистов» следует отнести и Антона Павловича Чехова. Писатель Иван Бунин, который отличался резким и неучтивым характером, и который крайне редко хвалил собратьев по перу, опрятность Чехова описал так: «В комнате его была удивительная чистота, спальня была похожа на девичью. Как ни слаб бывал он порой, ни малейшей поблажки не давал он себе в одежде... Никогда не видал его в халате, всегда он был одет аккуратно и чисто».

Однажды Лев Толстой пригласил Чехова к себе в гости. Перед тем, как выйти из дома, Антон Павлович целый час выбирал себе одежду, выходя из спальни то в одних, то в других штанах: одни ему казались неприлично узкими, а другие излишне широкими. Вот таким вот педантом был великий писатель Чехов.

Об аккуратности поэта Александра Блока ходили анекдоты. По свидетельству Корнея Чуковского, поэт любил каждую вещь аккуратно обвернуть бумажкой, а потом обязательно перевязать её шнурочком. Блоку страшно нравились разного рода футлярчики и коробочки.

А вот у Сергея Есенина чистоплотность выражалась в том, что он брился по два раза в день! Кроме этого, он всегда очень долго и тщательно мыл голову, а затем густо её душил. И даже пудрился, и завивался.

Также у Есенина была ненасытная жадность к дорогой одежде. Особенно к ярким цветастым галстукам. Он покупал их везде: в Москве, в Берлине, в Америке. А однажды из-за границы он привёз их целый чемодан.

И ещё у Есенина была слабость к духам, преимущественно к цветочным запахам. Он по ароматам даже женщин оценивал: сиренью или ландышем пахли хорошие девушки, а табаком и потом – скверные. Ну, тут даже и не поспоришь с нашим замечательным поэтом.

Русский писатель, поэт, переводчик и лауреат Нобелевской премии по литературе Иван Алексеевич Бунин имел странный бзик – он жутко ненавидел букву «Ф». Вот, что он говорил по этому поводу: «А у вас есть нелюбимые буквы? Вот я терпеть не могу букву „Ф“. Мне даже выводить на бумаге это „Ф“ трудно, и в моих писаниях вы не найдёте ни одного действующего лица, в имени которого попадалась бы эта громоздкая буква».

По словам Ивана Бунина, если бы его назвали Филиппом (а именно так и собирались сделать родители), он бы даже и не стал печататься.

Историй о странностях и причудах знаменитых людей так много, что в следующем выпуске интернет-журнала «ПЗ» я продолжу о них рассказывать. Продолжение следует…