Показать содержимое по тегу: Исторические заметки

27-го августа 1983 года в центральной газете «Известия» в №239 вышел очерк ленинградского журналиста Владимира Невельского под названием «Всегда неожиданный Булгаков». Эта статья потрясла миллионы советских граждан. Потому как была весьма душевной и немного мистической. Она поведала читателям о тайном завещании Михаила Афанасьевича Булгакова.

Давайте я сначала перескажу вам краткое содержание описанной в очерке загадочной истории с совершенно невероятной концовкой, а потом сообщу вам нечто, от чего вы ещё больше удивитесь. Уверяю вас – будет интересно!

После прочтения романа «Мастер и Маргарита» Владимир Невельский стал страстным поклонником творчества Булгакова. Весной 1969 года он специально приехал в Москву для того, чтобы посетить булгаковские места. Владимир бродил по московским переулкам и бульварам, заглядывал во дворы, заходил в подъезды домов. Путеводителем для него были страницы бессмертного романа. Эти страницы оживали в воображении журналиста на Патриарших прудах, где впервые появился таинственный консультант, в доме на Садовом кольце, где когда-то обосновался Воланд со всей своей свитой. Заглянул Невельский и в бывшую квартиру писателя – это была квартира шесть на первом этаже дома N35-А по Большой Пироговской улице.

Владимир размышлял о мистике и чертовщине, которую порой так охотно связывают с именем Булгакова. И даже не подозревал, что с ним произойдёт совершенно невероятное: он окажется каким-то магическим образом, а точнее – волей случая, упомянутым в завещании писателя.

Автор скандального романа «Лолита» Владимир Набоков безумно любил бабочек. Они были его крылатыми музами. Свою первую бабочку Набоков поймал в родовом имении Выра под Санкт-Петербургом, когда ему было шесть лет. И с тех пор серьёзно увлёкся красивыми насекомыми.

С годами простой интерес перерос в маниакальное хобби. Так как Набоков отличался невиданной скрупулёзностью, то к научному процессу изучения бабочек он подошёл с поразительным педантизмом. Он разработал свою собственную уникальная систему изучения узоров на крыльях: обстоятельно подсчитывал все чешуйки, тщательно исследовал все жилки, детально описывал каждое пятнышко и каждый завиток. Это была невероятно трудоёмкая и времязатратная научная работа. Благодаря своему увлечению Набоков стал знаменитым энтомологом.

В дореволюционной Российской Империи в городе Калуге жил и работал фотограф Франц Трофимович Протасевич. Его фотоателье на улице Никитской пользовалось успехом, в клиентах недостатка не было, а имя самого Франца Трофимовича было хорошо известно даже за пределами города. 

Однажды в 1903 году популярного калужского фотохудожника Протасевича пригласили в усадьбу Ясная Поляна снять юбилей Льва Николаевича Толстого – 75 лет ему тогда исполнялось. Во время съёмки (а процесс фотографирования в те времена был длительный) Франц Протасевич завязал разговор с великим писателем. Считая, что с Толстым нужно вести беседу на высокие темы, он спросил у мудрого мыслителя: – Скажите, Лев Николаевич, есть ли Бог или его нет?

Толстой помолчал немного, а потом ответил на сложный вопрос странным вопросом: – Вы видали когда-нибудь микроскоп?

Фотограф удивился, не понимая какое отношение микроскоп имеет Богу, и растерянно сказал:
– Видал… Писатель поинтересовался: – И что же вы в нём видели?

Франц Протасевич ответил: – Я видел в капле воды инфузории.

И тут Лев Николаевич заявил: – А что, если бы одну из этих козявок спросили, есть ли в Калуге фотограф Протасевич? Что бы она на это ответила?...

В доме знаменитого русского историка и писателя Николая Михайловича Карамзина на протяжении более 20 лет собирался весь цвет петербургского общества. Это был популярный в столице литературно-исторический салон. Сюда для умных бесед, да на чай с бутербродами-тартинками любили захаживать Пётр Чаадаев, Василий Жуковский, Александр Тургенев, Пётр Вяземский, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Николай Гоголь и многие другие выдающиеся люди того времени.

Удивительный факт: самая культурная и образованная часть русского общества вместе с хозяевами салона Карамзиными называла простую нательную одежду панталоны совершенно неподходящим словом летописи. Странно, не так ли? Какое отношение нижнее бельё панталоны имеют к историческим манускриптам? А вот какое…

Кстати, Пьер Кюри был физиком, а вот его знаменитая супруга Мария Склодовская была сильна как в физике, так и в химии. О тесном переплетении физики с химией и будет эта заметка.

Каждый эрудит знает, что Эрнест Резерфорд – это выдающийся британский физик. Он известен как «отец» ядерной физики. Именно Резерфорд создал планетарную модель атома. Ту самую, знакомую каждому из нас со школьной скамьи: с положительно заряженным ядром в центре, вокруг которого носятся шустрые отрицательно заряженные электроны.

Самые знающие знатоки могут также добавить, что физик Эрнест Резерфорд является лауреатом Нобелевской премии 1908 года. По химии. Да-да, именно по химии. Великий физик был награждён нобелевкой в её химической номинации «за проведённые им исследования в области распада элементов в химии радиоактивных веществ».

В своей Нобелевской речи Резерфорд весьма иронично заметил следующее: – Я имел дело со всевозможными превращениями различной интенсивности. Однако самое быстрое превращение из всех, которые мне известны, произошло лично со мной: в мгновение ока я превратился из физика в химика.

Самый конец XIX века. Парижский университет в Сорбонне. Маленькая мастерская в Латинском квартале французской столицы, гордо именуемая «лабораторией», была больше похожа на сарай. В ней постоянно гуляли сквозняки, было очень холодно и сыро. Иногда зимой температура внутри помещения составляла всего + 6°С. В мастерской стояли огромные чаны, выделяющие острый запах химикатов, а возле них колдовали двое – мужчина и женщина. У постороннего человека эта странная картина и загадочная парочка могли вызвать подозрения в чём-то противозаконном. В лучшем случае – в подпольном производстве алкоголя, в худшем – в создании бомб для террористов. Мало кому тогда могло прийти в голову, что перед ним два величайших физика, внёсших огромный вклад в мировую науку.

Это были Мария Склодовская-Кюри и её супруг Пьер, первооткрыватели радиоактивности, будущие Нобелевские лауреаты. Они навсегда вошли в историю тем, что открыли два новых элемента: радий (от лат. radius – «луч») и полоний (от лат. Polōnia – Польша, в честь родины Марии Склодовской).

Американский математик, один из основоположников кибернетики и теории искусственного интеллекта Норберт Винер тоже иногда демонстрировал незаурядную рассеянность. Я как-то уже рассказывал одну курьёзную историю о его странном поведении, но, думаю, не грех её и освежить в вашей памяти.    

Однажды семья Винеров переехала на новую квартиру. И в первый день на другом месте, когда профессор собирался на работу, его жена Маргарет вдруг поняла, что муж-разиня вечером не сможет найти дорогу к новому дому. Она взяла лист бумаги, написала на нём адрес и снабдила им супруга.

Тот пришёл на работу, там ему в голову внезапно пришла очередная замечательная идея, но под рукой не оказалось бумаги! Тогда Норберт Винер извлёк листок с адресом, и на его обороте стал облекать свои гениальные мысли в математические формулы. Пописал-почеркал… вдруг понял, что идея неверна и не имеет решения… расстроился, скомкал бумагу и выкинул листок с адресом новой квартиры в мусорную корзину...

Немецкий учёный Давид Гильберт, один из величайших математиков XX-го века, был очень рассеянным человеком. Две истории об этом.

Первая. Однажды в доме Гильбертов собрались гости. Фрау Гильберт заметила, что её супруг надел несвежую рубашку. Она решительно велела мужу: – Давид, немедленно ступай в спальню и надень другую рубашку.

Тот послушно ушёл выполнять приказ. Ушёл и пропал. Пять минут его не было… Десять… Сколько нужно времени мужчине, чтобы переодеться? Да ровно одна минута! Однако, вот уже и четверть часа прошло, а Гильберт всё никак не возвращался. Жена забеспокоилась и пошла к нему в спальню. И там она обнаружила своего драгоценного мужа… безмятежно спящим!

Оказывается, когда рассеянный учёный пришёл в спальню, он снял пиджак, развязал галстук, потом снял рубашку… а дальше уже автоматически полностью разделся, надел пижаму и лёг спать...

Немецкий физик-теоретик и математик Арнольд Йоханнес Вильгельм Зоммерфельд был выдающимся человеком. Он был универсальным учёным, чьи интересы распространялись как на точные науки, так и на гуманитарные, включая литературу, философию и историю.

Более всего Арнольд Зоммерфельд известен как один из основоположников квантовой теории. В этой области он получил ряд важных результатов, которые предшествовали появлению современной квантовой механики.  

Кроме того, Зоммерфельд развил полуклассическую теорию металлов и электронную теорию, занимался проблемами классической электродинамики, а именно дифракцией и распространением электромагнитных волн. В сферу научных интересов Зоммерфельда также входили: изучение теплопроводности и гидродинамики, специальная теория относительности, инженерная физика и математическая физика.

Также он основал крупную мюнхенскую школу теоретической физики, создал ряд учебников по этой дисциплине. В общем, как вы уже поняли, многосторонним человеком был этот учёный муж Арнольд Зоммерфельд.

Однажды в 1939 году молодой математик Джордж Данциг, учащийся Калифорнийского университета в Беркли, очень сильно опоздал на пару по статистике, которую вёл профессор Ежи Нейман. Припозднившийся студент тихонько вошёл в аудиторию, сел за парту и завертел головой, пытаясь понять, что он пропустил. На доске были записаны условия двух задач.

«Ага», – подумал Данциг – «Это, видимо, домашнее задание к следующему занятию». Студент переписал задачи в тетрадь и стал слушать профессора.

Дома он многократно пожалел о том, что опоздал на пару на целых 20 минут. Потому что задачи были действительно сложными. Джордж Данциг думал, что, вероятно, пропустил что-то важное для их решения. Однако делать было нечего. Через несколько дней напряженной работы он всё же «раскусил» эти трудные математические проблемы. Довольный заскочил к преподавателю и отдал ему тетрадь с ответами. Профессор Ежи Нейман рассеянно принял конспект и кивнул головой: да-да, мол, хорошо, спасибо, можете быть свободным. Он раскрыл тетрадь, бегло пробежал взглядом по формулам и цифрам, и даже как-то не сразу смог вспомнить, что не задавал студентам ничего подобного...