|
|
Очень интересный фрагмент об этом содержится в мемуарах Евгения Шварца. Он относится примерно к его 8-9-летнему возрасту. Цитирую: «В это же время обнаружился мой ужас перед историями с плохим концом. Помню, как я отказался решительно дослушать сказку о Дюймовочке. Печальный тон, с которого начинается сказка, внушил мне непобедимую уверенность, что Дюймовочка обречена на гибель. Я заткнул уши и принудил маму замолчать, не желая верить, что всё кончится хорошо... Пользуясь этой слабостью моей, мама стала из меня, мальчика и без того послушного ей, совсем уже веревки вить. Она терроризировала меня плохими концами. Если я, к примеру, отказывался есть котлету, мама начинала рассказывать сказку, все герои которой попадали в безвыходное положение. «Доедай, а то все утонут». И я доедал…»
Вот казалось бы – обычная котлета. С какой-нибудь противной кашей. Но от того, съедены они или нет, зависит судьба героев сказки – они ведь и погибнуть могут… Вот как после такой драмы не стать видным драматургом?
|
|
