В советские годы жили-творили-дружили два товарища-писателя-поэта: Андрей Битов и Юз Алешковский. Правда, настоящее имя у Юза Алешковского было Иосиф. Но это не важно. Главное в этой истории другое – то, что Юз Алешковский частенько применял в своей повседневной жизни крепкие матерные слова. Не из-за нехватки слов, или из хулиганских побуждений, а чисто к месту и по делу. Для человека с бурной биографией, в том числе лагерно-тюремной, это было совершенно естественно.
И вот однажды Юз Алешковский и Андрей Битов сидели в московском ресторане ЦДЛ (Центрального Дома Литераторов). Обсуждали литературные дела. А и в самом деле – что ещё можно обсуждать в ресторане Дома Литераторов? Неужели женщин, автомобили и рыбалку? Текущую ситуацию в современной советской литературе Юз Алешковский оценивал с присущей ему экспрессией, то есть, с применением ненормативной лексики. Ему такое поведение собратьями по перу прощалось. Дескать, ну что с него взять, с этого циника Алешковского, склонного к употреблению самых эмоциональных форм русского языка?
А за соседним столиком ел куриную котлетку по-киевски под названием «ЦДЛ» важный литературный чиновник – член правления этого самого Центрального Дома Литераторов. Этот человек тоже был писателем, причём преуспевающим юмористом, мастером так называемого положительного фельетона. В какой-то момент писателю-юмористу надоели солёные и пересоленные слова рядом с собой, он с шумом отбросил вилку и нож, а затем возмущенно произнёс на весь зал: – Работаешь, работаешь, устанешь, придёшь в свой дом отдохнуть и слышишь вот такое безобразие!...
Ну, что тут скажешь… А ведь он прав. Сквернословить в общественном месте – полнейшее безобразие, непозволительное даже самым гениальным людям. Я бы не стал рассказывать вам об этом отвратительном инциденте, если бы только не ответная реакция хулигана Алешковского. В возникшей в ожидании скандала тишине, бывший матрос военно-морского флота, в недалёком прошлом лагерный сиделец, чернорабочий на стройке, шофёр на целине и водитель «аварийки» в тресте «Мосводопровод» Юз Алешковский приблизился к притихшему литератору и с гневом произнёс: – Ну, что ты такого, падла, написал, что так устал?
Все присутствующие знали специфику труда ну-у очень уставшего на работе писателя-юмориста, а постановка вопроса была столь неожиданна, что зал расхохотался. Бедный юморист аккуратно отодвинул от себя недоеденную котлету по-киевски, медленно встал из-за стола, и затем, понурив голову, покинул зал.
Первое о чём я подумал, когда узнал об этой истории: примерно то же самое говорит мне моя жена, когда я сильно устаю на своей «писательской» работе.
