Однажды великий русский поэт-баснописец Иван Андреевич Крылов пошёл в театр. На сцене Итальянской оперы Петербурга давали спектакль «Гугеноты». Это романтическо-музыкальная трактовка трагических событий знаменитой Варфоломеевской ночи. Если уж быть точным, то в те в годы в России по цензурным соображениям постановка носила название «Гвельфы и гибеллины». Постановщикам спектакля приходилось маскировать религиозный конфликт, о котором в опере шла речь. Но тем не менее, вражда католиков и гугенотов на сцене изображалась.

Так вот, пришёл Иван Андреевич Крылов в оперный театр для того, чтобы насладиться красочным музыкальным представлением. Рядом с ним оказался какой-то незнакомый господин, который, едва началась первая ария, стал фальшиво подпевать. Ладно бы просто подпевал-подвывал, так он ещё и ногой притоптывал в такт музыке. Притоптывал, но в такт не попадал. В конце концов Крылов не выдержал и возмутился: – Да что же это за безобразие!

Незнакомец прервал своё исполнение, взглянул надменно на Крылова, и строго спросил: – Эти слова относятся ко мне? 

– Ну что вы! Как вы могли такое подумать, – ответил Крылов. – Это я сказал про того гугенота на сцене, который мешает мне слушать ваше пение!