А вот красивый пример утончённого розыгрыша из того же XIX века. Как-то раз итальянский композитор Джоаккино Россини был в гостях у одного барона. Среди приглашенных гостей находился также французский поэт Альфред де Мюссе. Его попросили прочитать что-нибудь свежее, и Мюссе прочёл свое новое стихотворение под названием «Не забывай».

Для прикосновения к прекрасному приведу всего одну строфу из этого произведения в переводе нашего современного поэта Юрия Михайловича Ключникова:

Не забывай меня в разлуке краткой 
И если мы простимся навсегда. 
Слезою помяни меня украдкой, 
Когда стрясётся надо мной беда. 
Когда забрезжит впереди удача, 
Пошли её судьбе моей незрячей. 
И я в ответ на твой безмолвный зов 
Тотчас к тебе приду без лишних слов. 
Не забывай!

И в таком мрачно-траурном стиле ещё три минуты. Альфред де Мюссе написал романтическое произведение о вечной любви до гробовой доски, а если уж быть максимально дословным – до одинокого цветка, который смиренно на холмике могильном расцветёт. Красиво, но жутко, не правда ли? Печально-долгое стихотворение «Не забывай» в исполнении автора очень впечатлило окружающих. Повисла трагическая тишина. Все задумались о своём… И о вечном…

У молодых петербургских шалунов пушкинской поры было любимое развлечение – они сговорились как можно чаще проезжать через городские заставы и записываться там самыми причудливыми, самыми забавными именами и фамилиями. Как только не изгалялись шутники! Придумывали себе звериные прозвища Собакиных, Кошкиных и Мышкиных; назывались реальными, но чужими дворянскими фамилиями Дурасовых и Трусовых; записывались как Пакостин, Объедкин, Паскудин, Лентяев и Босяк; удивляли постовых смешными казачьими призвищами Непейпиво, Неешьмак, Гуляйдень, Помогайбатько и даже Убейбатько. Согласитесь, что Вильгельм Нетудахата и Фридрих Дурак звучат довольно-таки потешно. Это я вам, как Эдуард Щербина, говорю.

Довольно скоро это безобразие заметило начальство, которое возмутилось и приказало немедленно задерживать на заставах всякого, кто посмеет подобным образом «пошутить».

Однажды итальянский композитор Джакомо Пуччини повстречал своего знакомого – молодого и весьма посредственного музыканта. Знакомец то ли неудачно пошутил, то ли намеренно оскорбил всемирно известного оперного композитора.

Наглец заявил Пуччини: – Ты уже стар, Джакомо. Пожалуй, я напишу траурный марш к твоим похоронам и, чтобы не опоздать, начну сочинять его завтра же.

Весьма мрачная шутка, не так ли? Если только это была шутка…

Но она была уничтожена остроумием Пуччини. Он вздохнул, а потом сказал: - Что ж, пиши… Но я только боюсь, что это будет первый случай, когда похороны освищут.

Ещё одна смешная история о звёздной паре Ростропович-Вишневская.

Но сначала задам вопрос: как всего одной смешной фразой объединить возвышенную культуру, высокое искусство и обыденный семейный быт?

С этой сложной загадкой великолепно справилась жена Мстислава Ростроповича блестящая оперная дива Галина Вишневская.

Однажды утром Вишневская сказала Ростроповичу: – Слава, ты ночью, когда храпел, во втором такте так фальшивил!

В 1955 году молодой музыкант Мстислав Ростропович на фестивале «Пражская весна» познакомился с известной оперной певицей Галиной Вишневской. Две звезды влюбились друг в друга на всю жизнь. Спустя некоторое время они решили узаконить свои отношения, и пошли в районный ЗАГС по месту прописки Вишневской.

Тамошняя регистраторша сразу же узнала знаменитую солистку Большого театра и поинтересовалась у неё – за кого же она выходит замуж. И тут в кабинет вошёл нескладный и невзрачный Ростропович.

Увидав неказистого жениха, работница ЗАГСа сочувственно улыбнулась Вишневской, взяла в руки документы и начала с трудом читать фамилию заявителя: – Рос… стро… по… вич!...
Ро-стро-по-вич!?...

Потом регистратор браков хмыкнула и сказала Мстиславу: – Ну, товарищ, у вас сейчас есть последняя возможность сменить свою фамилию.

А вот ещё одна история о сотрудничестве ещё одного великого музыканта с ещё одним великим физиком. Но на сей раз, более плодотворная, чем у Эйслера с Эйнштейном.

Однажды знаменитый американский джазовый музыкант Луи Армстронг выступал на гастролях в Дании. В один из дней после концерта он был представлен знаменитому физику и нобелевскому лауреату Нильсу Бору. После дружеского общения прославленный трубач продемонстрировал всемирно известному учёному свои лихие джазовые пассажи. Ну, а тот, в свою очередь, описал в общих словах теорию расщепления атомного ядра.

Об этом знакомстве двух великих людей сам Армстронг говорил так: – Мы прелестно провели время. Теперь Бор разбирается в джазе так же, как я в физике!

Интересный факт: великий учёный, физик-теоретик Альберт Эйнштейн страстно любил музыку (особенно сочинения XVIII века) и хорошо играл на скрипке, с которой нигде не расставался. Чаще всего он исполнял произведения своих любимых композиторов: Баха, Моцарта, Шумана, Гайдна, Шуберта и Брамса. Причём, по свидетельствам современников, играл вполне прилично.

Однажды Альберт Эйнштейн оказался в гостях в одной компании с немецким композитором Хансом Эйслером. Он знаменит как автор музыки гимна Коминтерна и гимна ГДР. Хозяева дома знали, что Эйнштейн хорошо играет на скрипке, и попросили его сыграть дуэтом вместе с Эйслером. Эйнштейн согласился, настроил свой инструмент, а композитор Эйслер сел за рояль. Но… произошло странное… из их дуэта ничего не получилось. По вине учёного. Несколько раз Эйслер начинал играть вступление, но Эйнштейн всё никак не мог попасть в такт. И так несколько раз подряд...

Однажды молодой пианист Владимир Софроницкий оказался в Малом зале Ленинградской консерватории. На сцене неизвестный исполнитель играл на рояле что-то незнакомое и прекрасное. И вдруг Софроницкий услышал рядом с собой чей-то тихий, спокойный голос: – На четвёртую страницу переходит…

Софроницкий обернулся и замер… рядом с ним сидел… сам Александр Константинович Глазунов! – знаменитый композитор, дирижёр, профессор и директор Ленинградской консерватории. Знаменитый музыкант прикрыл глаза и медленно покачивался в такт музыке. Через несколько минут снова раздался его голос: – Вот уже на седьмую страницу перевалил.

Прошло ещё немного времени, и Глазунов опять сообщил: – А теперь уже к одиннадцатой подходит...

Выдающийся советский дирижёр Юрий Фёдорович Файер пятьдесят лет своей творческой жизни посвятил Большому театру. В нём Файер впервые встал за пульт и взял в руки волшебную дирижёрскую палочку в 1919 году. Первое время музыканты Большого театра не воспринимали всерьёз молодого руководителя. Во время репетиций в оркестровой яме происходил форменный бардак: разброд, шатания, бесконечные разговоры-шушуканья, крайне небрежное отношение к своей работе и вялое внимание к указаниям и знакам дирижёра.

И вот однажды Юрий Файер не выдержал оскорбительного непослушания, закричал:
- Вы меня не уважаете!... Потом бросил палочку и ушёл с пульта.

После этого скандала музыкантам-интеллигентам стало стыдно, они провели общее собрание оркестра, и решили, что со следующего дня будут вести себя образцово-показательно. Об этом коллективном покаянии Файер не знал…

На следующий день он пришёл на репетицию в мрачном настроении. Но вместо обычного гуляния-шатания по оркестровой яме он увидел молчащий, собранный, готовый к работе коллектив. Файер замер в растерянности и молчал довольно долго. Затем, подозрительно озираясь, прошёл за пульт и стал ждать, когда же воцарится привычная атмосфера шумного беспорядка… Но тишина была полнейшая… Никто не разговаривал. Никто не оборачивался к соседу. Десятки пар глаз внимательно следили за маэстро и ждали его команды.

Ещё одна забавная история о сверхвысоком гонораре за музыкальную деятельность.

Однажды знаменитого итальянского дирижёра Артуро Тосканини и его соотечественника оперного композитора Пьетро Масканьи пригласили принять участие в большом музыкальном фестивале, посвященном памяти Джузеппе Верди. Надо отметить, что Пьетро Масканьи сильно завидовал славе Артуро Тосканини. Поэтому поставил условие организаторам, что он получит более высокий гонорар, чем Тосканини.

– Пусть будет хотя бы на одну лиру больше, чем у маэстро Тосканини! - заявил меркантильный Масканьи.

Фестивальный комитет согласился. После выступления, получая за него вознаграждение, Масканьи с огромным изумлением обнаружил, что ему досталась всего одна лира.

Всё дело в том, что его творческий соперник Тосканини дирижировал совершенно бесплатно.