Снова перечитать удивительный рассказ Соболева о подвиге главного старшины Николая Пустовойтенко меня заставил случайно попавшийся на просторах Рунета, некогда совершенно секретный доклад  наркома ВМФ СССР Николая Кузнецова члену Государственного комитета обороны товарищу Маленкову. Этот доклад был о редчайшем происшествии на борту черноморской подводной лодки «М-32».

Сообщение главкома советского флота Кузнецова и новелла Соболева изобилуют такими интересными подробными деталями, что я решил рассказать вам о чрезвычайном подвиге отважного старшины Пустовойтенко. Страна должна знать своих героев!

Итак, жаркое лето 1942 года. Вторая в нашей истории Оборона Севастополя. Шёл восьмой месяц упорных и кровопролитных боёв. Немцы окружили город и полностью контролировали воздушные и морские подступы к нему.

Надводный подвоз войск, боеприпасов, продовольствия и горючего полностью прекратился. В осаждённый Севастополь с военной помощью на борту могли прорываться только одиночные подводные лодки. И только ночью!

Вы только вдумайтесь в это – как тёмной южной ночью подлодки находили вход в севастопольские бухты!? Само по себе это уже настоящий подвиг!

Всего в июне 1942 года наши субмарины совершили 78 таких опасных рейсов, под постоянными обстрелами и бомбёжками доставили в окружённый город около 4 тысяч тонн всевозможных грузов и вывезли из него 1300 раненых бойцов и гражданских лиц.

22 июня 1942 года лодка «М-32» доставила в Севастополь 8 тонн различных боеприпасов и 4 тонны авиационного бензина. Бензину в этой истории принадлежит ключевая роль. Роковая причём.

Как вы думаете – как именно подводники перевозили горючее: в чём, в какой, так сказать, таре? В канистрах? В стеклянных бутылях? А может быть, в стальных бочках? Много ли поместится бочек в дизельную подводную лодку времён Второй Мировой войны? И вообще, пролезет ли стандартная двухсотлитровая ёмкость в люки субмарины? А если и пролезет, то как её потом внутри ворочать и где размещать? Ведь там, в очень тесной утробе субмарины, место даже для лишнего ящика тушёнки ещё нужно постараться найти. И где же тогда разместить 4 тонны горючего!? Тем более на борту самой малоразмерной советской подлодки того времени, чей тип именовался буквой «М», что означало «Малютка». 

Так вот, техническое решение подводной транспортировки бензина было простым и гениальным – его перевозили в балластных цистернах. Как при этом лодка погружалась и всплывала – для меня, бывшего надводного моряка, полнейшая загадка. 

Во время той огнеопасной доставки на борту малютки «М-32» возникла очень большая проблема – пары топлива проникли внутрь прочного корпуса, то есть, туда, где находились люди и работали всевозможные приборы и механизмы. Ладно бы одни только горючие испарения, но и сам бензин оказался во внутренних отсеках. Он разлился во время его перекачки по внутренней пожарной магистрали с помощью собственной помпы. Потом, кстати, этот растёкшийся бензин обнаруживали в самых неожиданных местах по всей лодке. А это, сами понимаете, не только большой вред для здоровья экипажа, но и огромная угроза взрыва. Что и произошло на «М-32»…

Ранним утром 23 июня 1942 года, когда подводники выгрузились в Севастополе, во всех отсеках стоял резкий запах бензина. И в центральном посту раздался взрыв. От него пострадали 5 человек – у этих моряков обгорели лицо и руки. Серьёзное повреждение получила радиорубка: станция разбилась и вышла из строя. Командование базы приказало лодке лечь на грунт до самого вечера, и только с темнотой всплыть и идти в Новороссийск.

Потому что выходить в море при свете дня было очень опасно – в небе господствовала немецкая авиация. Значит, нужно было целый день, с 5 часов утра и до 21 часа вечера лежать на грунте под водой. Вдыхая при этом  жуткие испарения растёкшегося в трюмах бензина. Командир лодки капитан-лейтенант Николай Колтыпин нашёл 35-метровую глубину у выхода из Стрелецкой бухты, и опустил там свой подводный корабль на грунт.

Воздух внутри отсеков лодки «М-32» сильно насытился парами бензина, люди стали одурманиваться и терять сознание. Ядовитая атмосфера опьянила моряков. Акустик Кантемиров лежал на настиле и плакал, выговаривая непонятные слова. Моторист Бабич кричал и плясал. Электрик Кижаев медленно ходил по отсекам и кричал: «Что это всё значит!?».

Большинство лежали в глубоком обморочном сне и ничего не понимали. На вопросы не отвечали, или бормотали несвязные слова. Некоторые даже просили, чтобы их застрелили.

В 17:00 потерял сознание командир. В 21:00 в лодке творилось уже совсем нечто невообразимое: кто-то пел, кто-то кричал, кто-то плясал, кто-то бился головой о переборку. Но большинство моряков уже лежали без сознания.

И они бы все погибли от дурманящего отравления. Погибли, если бы у них на борту не было старшины группы мотористов Николая Пустовойтенко. Он один только держался! Почему не отключался – неизвестно. То ли сила воли у человека была сверхъестественная, то ли какая-то генетическая особенность организма, либо личный приказ командира – всего два слова: «Держись, старшина!». Вот старшина и держался!

С наступлением темноты Николай Пустовойтенко в одиночку продул одну (среднюю) балластную цистерну, и лодка всплыла под рубку. Старшина открыл рубочный люк, но от удара свежего воздуха потерял сознание и упал вниз. Представляете, оказывается, и от свежего морского воздуха можно отключиться! Когда Николай пришёл в себя, то вытащил наверх командира. Тот очнулся, но долгое время не мог ничего понимать, а уж тем более управлять своим кораблём. Пока командир на мостике приходил в сознание, моторист Пустовойтенко запустил судовую вентиляцию, задраил протекающий люк 6-го отсека, откачал из этого отсека набежавшую воду и продул весь главный балласт. После чего лодка всплыла совсем. То есть, всего один человек совершил действия, которые в обычной обстановке производит большая и слаженная команда!

Тем временем лодку ветром и течением отнесло на каменистый берег у Херсонеского маяка. Чтобы дать лодке ход и снять её с мели, старшина Пустовойтенко вытащил наверх на свежий воздух электрика Кижаева, привёл его в чувство, снова отнёс вниз и поставил на вахту к электростанции. Но одурманенный мозг электрика неправильно воспринял команду командира – вместо «назад» дал ход «вперёд», и лодка ещё больше зарылась в прибрежные камни. Когда командир Колтыпин возмущённо спросил у электрика – почему он так сделал, то Кижаев ответил просто блестяще. Его красивые слова достойны агитационного плаката или заголовка передовицы в центральной газете. Простой электрик выразился как опытный военный корреспондент: «Наша лодка должна идти только вперёд, назад нельзя, там фашисты». Хоть это и было сказано под воздействием паров бензина, но сказано было очень правильно – типа сухопутного лозунга «Ни шагу назад!».

Лодку с поломанным о камни рулём и разряженной батареей в очередной раз спас всё тот же старшина Пустовойтенко. Он вытащил наверх и откачал моториста Щелкунова, а тот, когда очнулся, запустил дизель. Дали задний ход и малютка «М-32» снялась с камней и вышла на чистую воду. Глубокой ночью наши моряки обошли заградительное минное поле и двинулись в Новороссийск. По пути туда несколько раз погружались под воду – скрывались от налётов немецких самолётов-охотников. Только спустя несколько часов после начала движения весь экипаж окончательно пришёл в полное сознание. В Новороссийск «М-32» прибыла 25-го июня утром.

А могла и не прийти. Если бы не подвиг главного старшины Николая Куприяновича Пустовойтенко.

P.S.

В конце заметки, как всегда, подборка фотографий «в тему»: