В Советском Союзе, в 1941-м году перед самой Войной на киностудии «Союздетфильм» режиссёр Андрей Кустов снимал экранизацию гоголевской повести “Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем”. Дошла съемочная группа до одной очень важной сцены, главной героиней которой была… свинья… и работа приостановилась.

Вот как сам Николай Васильевич Гоголь описывает фрагмент, который предстояло экранизировать:

«Свинья вбежала в комнату и схватила… не пирог или хлебную корку, а прошение Ивана Никифоровича, которое лежало на конце стола... Схвативши бумагу, бурая хавронья убежала так скоро, что ни один из приказных чиновников не мог догнать ее, несмотря на кидаемые линейки и чернильницы. Это чрезвычайное происшествие произвело страшную суматоху…»

Антон Павлович Чехов безмерно уважал (живого тогда ещё) классика русской литературы Льва Толстого. Более того, он его немного побаивался. Или шутил, что побаивается. Вот как он отзывался о почтенном старце:

"Боюсь только Толстого. Ведь подумайте, ведь это он написал, что Анна сама чувствовала, видела, как у неё блестят глаза в темноте!.. Серьезно, я его боюсь..."

Однажды Толстой пригласил Чехова к себе в гости. И Антон Палыч чуть ли не час решал, в каких штанах ему ехать к Толстому. Он выходил из спальни то в одних штанах, то в других, и все время приговаривал: "Нет, эти неприлично узки! Подумает: щелкопёр!... А эти шириной с Черное море! Подумает: нахал…».

Наконец он выбрал брюки и посетил Льва Николаевича.

Пятого апреля 1453 года к стенам Константинополя подошла огромная 150-тысячная армия султана Мехмеда Второго. Оборонять столицу Византии  грекам помогали генуэзцы, венецианцы и даже каталонцы. Все вместе они смогли выставить против гигантского войска османов всего около 8 тысяч воинов. На стороне защитников были высокие и крепкие стены, горючая смесь под названием «греческий огонь» и ярость обречённых на смерть. Против всего этого турки выставили мощный флот, войско отчаянных и даже безбашенных наёмников-башибузуков, элитные отряды янычар, катапульты и тяжелую артиллерию. Специально ради штурма последнего оплота византийцев султан приказал  отлить десятки новых огнестрельных орудий крупного калибра. Как позже напишет византийский историк Михаил Критовул – «пушки решили всё».

У старых северян и ямальских первопроходцев в памяти очень много историй про север. НО! Но почти все они либо матерные, либо про алкоголь. А зачатую, и матерные и про алкоголь одновременно. Можно конечно завуалировать и написать эти истории максимально деликатно, но тогда потеряется вся соль повествования. Будет пресно, скучно и неинтересно.

Есть у меня про лёгкий алкоголь один вполне безобидный рассказ, который таки можно озвучить. И начинается он так – однажды в конце 80-х годов в северный город Губкинский завезли чешское пиво…

А вот у международного гроссмейстера и девятого по счёту чемпиона мира Тиграна Вартановича Петросяна были серьёзные проблемы со слухом. Я уже однажды рассказывал, как на одном большом мировом турнире  он случайно выключил свой слуховой аппарат. Вот вы возможно скажете: «Ну и что здесь такого – глухой шахматист? Спорт то ведь тихий. Наоборот, глухому легче играть – лишний шум не отвлекает».

Так-то оно так, но вот только бразильский гроссмейстер Энрике Мекинг был взбешён этим обстоятельством и, по его словам, проиграл Петросяну именно из-за его выключенного слухового аппарата. Там ведь целый скандал был!... Подробности той истории вы можете узнать в заметке под названием «Глухой Петросян».

Я же хочу поведать о другом.

Седьмой чемпион мира по шахматам Василий Васильевич Смыслов обладал не только шахматным талантом, но еще и певческим. У него был сильный красивый баритон. Василий Смыслов в молодые годы долго колебался в выборе профессии, не зная, что выбрать – шахматы или пение. И если бы он выбрал музыку, то страна не получила бы очередное мировое чемпионство. Но зато, возможно, приобрела бы новую оперную знаменитость.

Заслуженный учитель России Евгений Ямбург однажды рассказал замечательную историю.

Как-то в составе высокой комиссии он оказался на открытом уроке биологии в одной из школ в Центральной России. Учительница добросовестно подготовилась к приёму делегации. Весь школьный кабинет биологии был заставлен чучелами животных, населяющих родной край. Получилось довольно внушительно – прямо как в зоологическом музее. Но только с местной таксидермической спецификой.

Эта история не столько о литературе, сколько о западной бережливости, переходящей в мелочное крохоборство.

В 1802 году в одной из гостиниц города Мюнхена встретились два интересных человека. Первого звали Иоганн Вольфганг Гёте. А второго Александр Александрович Шаховской. Великий германский поэт Гёте в представлении не нуждается, а вот о князе Александре Шаховском следует сказать несколько пояснительных слов. Он был известным русским драматургом и театральным деятелем. Много лет, а именно 24 года подряд, он руководил театрами Петербурга. За свою жизнь Александр Шаховской написал более ста произведений, имевший большой успех у публики. Это были в основном комедии и весёлые водевили.

Английский поэт-романтик Сэмюэл Кольридж  очень любил разговаривать и рассуждать о поэзии. И он всегда делал это очень увлечённо. Настолько самозабвенно, что забывал обо всем на свете. При этом он имел интересную привычку хватать собеседника за пуговицу. Вероятно для того, чтобы тот не удрал и дослушал до конца.

Однажды, при встрече с писателем Чарльзом Лэмом он так увлёкся, рассказывая о своей новой творческой идее, что не только крепко зажал пуговицу сюртука у приятеля, но ещё и закрыл глаза от удовольствия. А второй свободной рукой стал размахивать в такт своей красивой и очень умной речи. Прервать поток поэтического сознания и вырваться из крепкой хватки не было никакой возможности. И тогда Лэм потихоньку вытащил из кармана перочинный ножичек, осторожно отрезал свою пуговицу и на цыпочках удалился прочь.

Великий русский баснописец Иван Андреевич Крылов был очень добрым человеком и когда начинающие литераторы и поэты приносили ему свои творения на читку, то он всегда их нахваливал. Вне зависимости от степени таланта и даже при его полном отсутствии. Он хвалил даже самые слабые произведения, лишь бы не огорчать автора. Однажды один бездарный поэт взял и процитировал положительный отзыв, который дал ему Иван Крылов.