Показать содержимое по тегу: Петербургские истории и легенды

В начале XX-го века, перед самой Революцией, петербуржский городской фольклор пополнился злыми стишками-загадками на одну очень интересную тему. Вот один из них: 
На площади комод, 
На комоде – бегемот, 
На бегемоте – обормот, 
На обормоте – шапка, 
На шапке – крест, 
Кто угадает – того под арест.
Ну и как, Вы угадали?... Дам ещё одну подсказку… Еще один вариант стишка-загадки, но с очень радикальной концовкой, за которую действительно можно было угодить под арест: 
Стоит на площади комод, 
На комоде – бегемот, 
На бегемоте – обормот, 
На обормоте – шапочка, 
Угадайте, какого дурака это папочка?

Написал я как-то заметку о том, как молодой ещё Леонид Утёсов, будучи никому не известным уличным музыкантом, заработал серебряный рубль.

И вспомнилось мне, что в моей жизни тоже есть опыт уличных выступлений. Было такое дело. Пел в подземных переходах. Ну как пел… не имея ни слуха, ни голоса, просто рот разевал. Чем ведь хороша работа в хоровом коллективе – всегда можно сачкануть. Расскажу подробнее…

Светлейшего Князя Григория Потёмкина любила не только Императрица Екатерина Великая. Его и в народе любили. Народу нравилась широта его натуры. Он был добродушен, щедр и хлебосолен. Если верить современникам, Потемкин, достигнув высокого положения, никогда не забывал о своем скромном происхождении и о людях, с которыми провел юные годы. Сохранилась одна красивая историческая легенда. 
Григория Потёмкина в далёком его детстве, когда он ещё не был ни Светлейшим, ни Таврическим, обучал грамоте и счёту простой сельский дьячок. Прошло много лет, и старенький дьяк отправился в столицу Империи искать покровительства и помощи у своего бывшего ученика. Прибыв в Петербург, старик явился к Потёмкину. Князь его узнал, очень обрадовался, и горячо обнял своего учителя. Спросил у него: - Зачем ты прибыл сюда, старина? 
- Да вот, Ваша светлость,- сказал дьячок, - пятьдесят лет Господу Богу служил, а теперь меня выгнали за ненадобностью: говорят, дряхл, глух и глуп стал. А я бы ещё послужил матушке-царице - не поможешь ли мне чем-нибудь?  
- А в какую же должность тебя определить? Может быть в соборные дьячки? 
- Голос не тот, Ваша светлость, - сказал старик, - боюсь, не смогу больше петь. Да и вижу я плохо. 
Григорий Потёмкин задумался. А потом сказал: - Приходи ко мне завтра, а я между тем подумаю...

На другой день дьячок снова явился к светлейшему князю. - Нашёл я тебе отличную должность, - сказал ему Потемкин. - Знаешь монумент царю Петру, который итальянец Фальконе поставил? Сходи и посмотри, стоит ли этот памятник на месте.

В начале 18-го века в Российской Империи политическим сыском занималась Тайная канцелярия. Некоторое время этим суровым органом руководил Степан Иванович Шешковский. Очень интересная и неоднозначная личность. Его имя наводило страх и ужас на арестованных. Его ненавидели и боялись. Известно, что писатель Радищев, арестованный за свое крамольное сочинение «Путешествие из Петербурга в Москву», когда узнал, что допрашивать его будет человек «от Шешковского», упал в обморок.

Интересен еще один достоверный исторический факт: каждый раз, когда князь Григорий Потёмкин встречал Шешковского, то приветствовал его одним и тем же вопросом: «Каково кнутобойничаешь, Степан Иванович?», на что последний неизменно отвечал: «Помаленечку, ваша светлость!».

Применять помаленечку кнут при допросе подследственных Шешковский любил самолично. Сохранились рассказы о том, что среди тех, кто побывал в его руках, а потом вышел на свободу, находились отдельные смельчаки, которые мстили Шешковскому за пытки и унижения. Они поджидали тайного советника в каком-нибудь тёмном укромном уголке, и… воздавали ему за всё испытанное в его застенке. В этом плане наиболее интересен один случай, который некоторые историки считают легендой, петербуржским анекдотом. Судите сами.

В кабинете Шешковского находилось кресло особого устройства. О-о-о, это было жуткое кресло!...

При дворе Царя Петра Первого жил и работал художник Иван Никитин. Он знаменит тем, что одним из первых отошел от традиционного иконописного стиля русской живописи и начал писать картины с перспективой, так, как в это время писали в Европе. Известен портретами Императора и его царедворцев. Пётр его любил, ценил и даже отправил в Италию, где тот учился живописи во Флоренции и Венеции.

И вот когда художник вернулся в Россию, дела у него не заладились – он активно писал, но его картины никто не покупал. Потому как не было еще такой моды на произведения искусства.

Как-то Пётр Первый зашел к нему в мастерскую, и живописец пожаловался царю, что пробовал продать хотя бы одну картину, но никто и рубля не дал. Петр задумался немного, а потом сказал: - Приходи-ка ты завтра на ассамблею к Меншикову, да принеси с собой все, что захочешь продать.

В Петербурге много красивых храмов. Самые известные – это, конечно же, Исаакиевский и Казанский соборы, а также Спас-на-Крови. Но среди пышных, открыточных и туристических есть один, в котором моя душа находит какой-то особенный покой. Это Никольский Морской собор.

Он один из самых моих любимых. Потому что, во-первых, он очень изящный и красивый, построенный в стиле барокко времен императрицы Елизаветы Петровны. Во-вторых, он имеет очень необычную редкую архитектуру – он двухъярусный, так сказать двухэтажный, состоит из двух церквей: нижняя освящена во имя Николая Чудотворца, а верхняя церковь – в честь Богоявления Господня. И в-третьих, моя любовь к Никольскому собору вызвана тем, что он Морской. На его внутренних стенах размещены таблички с именами погибших в русско-японской войне моряков и подводников затонувших советских субмарин. В дни памяти совершаются панихиды по экипажам подводных лодок «Комсомолец» и «Курск». В саду перед храмом установлен обелиск в память броненосца «Император Александр III», который погиб в Цусимском сражении. В общем, все моряки считают его своим, родным, ведь Николай Чудотворец – покровитель всех плавающих и путешествующих.

14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге на Сенатской площади произошло восстание декабристов. Ленинская версия произошедшего (о далёких от народа людях) хорошо известна всем бывшим выпускникам советской школы. Эдуард Щербина, несомненно, повеселит вас крамольной шуткой вражеских пропагандистов времён «холодной войны» о «побудке» беспокойных общественных деятелей. А ещё вы узнаете о совсем не традиционном видении декабрьского восстания. Автор очень красноречиво завершает выпуск: «Убереги, господь, Россию от пушечной картечи на будь какой площади: и на Сенатской, и на Красной, и на Болотной!»

Этот выпуск программы Эдуард Щербина назвал культурно-художественным, а ещё художественно-музыкальным. Вы проведёте время за его просмотром поистине увлекательно и весело. Почему в Санкт-Петербурге один из каналов носит имя Крюков? Хорош ли был царь Петр I в роли ведущего аукционов? Как взорванный в бухте Ливорно, благодаря Алексею Орлову, русский фрегат "Гром" стал источником вдохновения немецкого художника-мариниста и поводом для дамской благосклонности? Вы узнаете об этом, равно как и о странной дуэли мастеров поэзии "серебряного века", об опрометчивом поступке Бориса Борисова и двух розыгрышах настоящих мэтров нашего кинематографа - Льва Дурова и Микаэла Таривердиева в исполнении больших мастеров по этой части.

В четвертом выпуске программы Эдуарда Щербины вы узнаете, как переставленные Суворовым слова изменили смысл надписи, какой памятник стал предметом шуток о комоде и бегемоте. Также вы поймёте, что и великим свойственно ошибаться, как это случилось, например, с В. Немировичем-Данченко. Автор программы также докажет, что высыпаться иногда лучше не дома. А еще вспомнит одну историю для взрослых.

Много лет назад, в середине 70-х годов прошлого столетия мои родители пошли в гости, и потащили меня с собой. Я сначала очень сопротивлялся и не хотел идти - ну вот что делать десятилетнему мальчишке в компании старых динозавров? Они выпьют, начнут петь древние песни, а мне чем заняться? – думал я. Но в последствии не пожалел, что оказался в той компании. Та встреча врезалась в память на всю жизнь. Дело было 9 Мая. За столом собрались ветераны Великой Отечественной войны, и среди них особо выделялся седовласый, но очень бодрый, подтянутый дед с огромным иконостасом орденов и медалей на груди. 

Такого количества наград я никогда до этого вживую не видел. Больше было только у Маршала Советского Союза Леонида Ильича Брежнева. К моему очень большому сожалению, я не запомнил имя этого человека, и до сих пор об этом жалею… Поэтому буду называть его просто Ветеран.