Показать содержимое по тегу: Литературные заметки

Очень нравятся мне истории о литературных и журналистских мистификациях. Ну, это когда мастера художественного слова исключительно шутки ради и без всякого злого умысла морочат головы доверчивым гражданам. Вот одна такая история.

Жил XX веке в США остроумный рассказчик, юморист, писатель, актёр, радио- и телеведущий по имени Жан Паркер Шеперд младший. Неутомимый выдумщик с блестящим чувством юмора и безграничной фантазией сочинял, а затем рассказывал смешные и невероятные истории. Участвовал в написании комических сценариев для кино, радио и телевидения. Друзья и поклонники его комедийного таланта называли Жана коротко – Шеп. Долгое время Шеп жёг глаголом в эфире популярной нью-йоркской радиостанции WOR. Он радовал слушателей весёлыми рассказами, уникальными анекдотами и смешными стихами.

В книге под названием «Свеча горела...» Годы с Борисом Пастернаком авторства Ольги Ивинской и Ирины Емельяновой описан интересный эпизод из жизни этого выдающегося поэта, писателя и переводчика.

Однажды в подмосковном посёлке литераторов Переделкино ограбили одну из дач по соседству с Пастернаками, и обеспокоенные домашние потребовали, чтобы Борис Леонидович предпринял какие-то защитные меры. Он взял конверт и крупно написал на нём: «Ворам». В конверт положил деньги и записку со следующим текстом: «Уважаемые воры! В этот конверт я положил 600 рублей. Это всё, что у меня есть. Не трудитесь искать деньги. Берите и уходите. Так и вам, и нам будет спокойнее. Деньги можете не пересчитывать. Борис Пастернак»... Конверт был положен на подзеркальник в передней.

Шли дни. Воры не приходили. И потихоньку жена Бориса Леонидовича стала брать деньги из этого конверта на хозяйственные нужды. Так сказать, заимообразно. Возьмёт, а потом положит обратно.

И вот как-то раз Пастернак надумал проверить конверт, обнаружил недостачу и вышел из себя. Он стал возмущаться: – Как же так?! Вы берёте деньги моих воров?! Вы грабите моих воров? А что, если они сегодня придут? В каком я буду положении перед ними? Что я скажу моим ворам? Что их обокрали?

Вот каким педантом был замечательный литератор Борис Леонидович Пастернак.

Однажды в конце XIX века, в одном российском городе, некая дама, приехав на привокзальную площадь на извозчике, оказалась в безвыходном положении. У неё были тяжёлые вещи. Рядом, как назло, ни одного носильщика. А поезд должен скоро отойти от перрона. И тут дама увидела крепкого бородатого мужичка в сапогах и опоясанной косоворотке, который тоже направлялся в сторону перрона.

– Голубчик, – обратилась она к нему, – не поможешь ли поднести вещи к вагону. Я заплачу... Мужичок согласился. Взял вещи и понёс их к поезду. Он занёс их в вагон, помог даме разместиться, и она, довольная, дала ему двадцать копеек. Мужичок взял монетку, поблагодарил и ушёл в свой вагон.

Минул один год. Та дама присутствовала на благотворительном собрании в одном из московских институтов. Выступали разные влиятельные лица – профессора, попечители, члены общественного совета при институте. И вот председательствующий объявил, что сейчас перед собравшимися выступит граф Лев Николаевич Толстой.

К огромному удивлению дамы, на кафедру поднялся тот самый человек, который когда-то поднёс ей за двугривенный вещи к вагону. Лев Николаевич произносил свою речь по-французски, а дама, глядя на него, то краснела, то бледнела, то чувствовала страшное сердцебиение. В перерыве, сама не своя от волнения, она подошла к Толстому и произнесла: – Лев Николаевич… ради Бога… извините меня. Я вас тогда на вокзале не признала и так оскорбила своим действием…

Толстой узнал её и сказал: – Успокойтесь, голубушка. Ничего страшного не произошло. Я тогда честно заработал, а вы честно расплатились.

Однажды чешский писатель Ярослав Гашек, путешествуя по Баварии, решил попробовать местный деликатес – сосиски. На одной из станций он подозвал паренька, который без дела слонялся по перрону и попросил его:

– Вот тебе 40 пфеннигов. Купи две сосиски. Одну съешь сам, а вторую принеси мне.

Когда до отхода поезда оставалась одна минута, паренёк подбежал к вагону, что-то дожёвывая на ходу. Проглотил, вытер ладонью губы, протянул Гашеку 20 пфеннигов и сказал:

– У них там оставалась только одна сосиска. Я её съел. Вот вам 20 пфеннигов за вашу сосиску.

Однажды ирландский драматург и романист Бернард Шоу, который отличался великолепным остроумием, зашёл в ресторан, где играла слишком громкая музыка. Подозвав к себе метрдотеля, он спросил: – Ваши музыканты играют всё, что ни попросишь?
– Ну, разумеется, сэр! Они сыграют всё, что вы пожелаете. – ответил тот. 
– Тогда передайте им вот эти деньги и попросите, чтобы они полчаса поиграли… в покер.

Во время пешей прогулки Бернард Шоу, уже будучи прославленным писателем, столкнулся на дороге с велосипедистом. К счастью, оба отделались только испугом и небольшими синяками. Велосипедист начал извиняться, но Шоу возразил: – Вам очень не повезло, сэр! Еще немного энергии – и вы заслужили бы бессмертие как мой убийца...

Пари об искусственном глазе банкира

У некого банкира был стеклянный глаз, изготовленный знаменитым парижским мастером. И так этот глаз был искусно сделан, так банкир этим своим ненастоящим глазом гордился, что однажды предложил Марку Твену пари – пять тысяч долларов, если тот угадает, какой именно глаз у него вставной.

Твен ответил не задумываясь: – Безусловно, левый. Только в нём поблёскивает что-то человеческое.

«Левое» пари

Ещё одна история о пари. Когда Марк Твен был молодым репортёром газеты «Enterprise» в Виржиния-Сити, штата Невада, он встретил незнакомца в бильярде, который предложил ему пари. Незнакомец предложил ему игру на половину доллара (вполне приличная ставка для того времени), и даже сказал, что предоставляет противнику фору – сам будет играть исключительно левой рукой. Хорошего игрока Марка Твена это задело, и он, как сам позже писал «решил преподать незнакомцу урок». Но тот довольно-таки легко выиграл партию и забрал деньги Твена. Всё, что мог себе позволить проигравший – это небольшую реплику: – Если вы играете так своей левой рукой, то я хотел бы увидеть, как вы играете правой.

– Я не могу, – ответил незнакомец: – Я левша...

Однажды мне попался на глаза весьма любопытный снимок. Узнаёте на фото человека справа?... Это Антон Павлович Чехов. Слева от писателя – его приятель мичман Григорий Глинка. Фотография сделана на палубе парохода «Петербург» сразу после выхода из порта Коломбо. Друзья держат в руках диковинных зверьков с остренькими мордочками. Как вы думаете, кто это? Хорьки? Куницы? Соболи? Или какая-то редкая порода кошек?

На самом деле на фотографии запечатлены мангусты. Этих шустрых животных Чехов и Глинка купили на Цейлоне, возвращаясь с Сахалина на Родину. Одному из них писатель-юморист с подачи матросов «Петербурга» дал забавную кличку Сволочь. И вот почему…

Однажды в Париже немецкий поэт и публицист Генрих Гейне влюбился в 19-летнюю девушку по имени Криссенсия-Эжени Мира. Утончённый, романтичный и остроумный литератор женился на неотёсанной крестьянской дочке, простой продавщице обуви, которая не умела ни писать, ни читать.

Мало того, что Криссенсия-Эжени Мира была неграмотна, так ещё и отличалась грубым характером. Зато была неунывающей и фигуристой кокеткой, которую Гейне ревновал ко всем. Он даже пошёл из-за своей ревности на убийство!... Да-да, поэт Генрих Гейне – убийца! Он прикончил… попугая! К пернатому говоруну, который носил шутливое «королевское» имя Кокотт I жена Гейне питала нежные чувства. Вот супруг и взревновал. Однако Эжени Мира, которую поэт почему-то упорно называл Матильдой, не могла примириться со смертью своего любимца, и пришлось тогда Гейне приобрести Кокотта II...

Среди литературного наследия знаменитого русского поэта, историка, публициста и переводчика Петра Андреевича Вяземского есть сборник забавных историй под названием «Старая записная книжка». Это блестящая подборка исторических анекдотов, афоризмов и острот. В ней приведена замечательная история о том, как русский министр спел итальянскую арию ради мира с англичанами.  

Однажды император Павел I очень прогневался на поведение английского правительства и повелел кабинет-министру по иностранным делам графу Фёдору Васильевичу Ростопчину подготовить манифест о войне с Англией. Ростопчин попытался отговорить Павла: он изложил государю всю несвоевременность подобной войны, все невыгоды и бедствия, которым она может подвергнуть Россию. Но все попытки, все усилия и все мольбы министра были напрасны – император выслушал возражения, но не уступил.

На другой день утром манифест был готов. Государь остался очень доволен его редакцией. Ростопчин вновь попытался отклонить царскую волю от пагубной меры, но всё красноречие его было также безуспешно, как и накануне. Император взял перо и стал готовиться подписывать манифест. Обычно Павел I скоро и как-то порывисто подписывал своё имя на государственных документах. Но в тот момент он делал это слишком медленно, как бы рисуя каждую букву. Затем он вдруг спросил у Ростопчина: – А тебе очень не нравится эта бумага? 
– Не умею и выразить, как не нравится. – ответил министр. 
– Что готов ты сделать, чтобы я её уничтожил? – сказал царь.
– А всё, что будет угодно Вашему Величеству, например, пропеть арию из Вашей любимой итальянской оперы.
– Ну так пой! – приказал Павел Петрович...

Человек с редким именем Паоло Петрович Трубецкой родился в Италии. Он был внебрачным сыном русского эмигранта, князя Петра Трубецкого и американской певицы и пианистки Ады Винанс. Не получив никакого системного образования, ни общего, ни художественного, ещё мальчиком Паоло Трубецкой стал самостоятельно заниматься скульптурой и живописью.

Редкий дар позволил ему реализоваться в разных жанрах – от мелкой пластики до монументальных работ. В истории искусства он стал олицетворением творческой свободы и независимости от любых навязываемых требований. Благодаря своим оригинальным изваяниям Паоло Трубецкой добился огромного успеха среди прогрессивных деятелей Серебряного Века.