Показать содержимое по тегу: Медицинские истории

Однажды в Медицинской академии Парижа шла лекция знаменитого профессора Огюста Нелатона о новой сложной операции, впервые сделанной русским хирургом Николаем Пироговым. Закончив выступление с подробным описанием всех действий, профессор Нелатон предложил кому-либо из присутствующих проделать эту операцию в анатомическом театре академии.

Первым вызвался некий незнакомец с густыми бакенбардами и большой лысой головой. Он блестяще провёл сложнейшую операцию.

Огюст Нелатон восхитился проделанной работой и предложил послать в Петербург телеграмму с сообщением, что у русского хирурга Пирогова в Париже нашёлся достойный последователь. И, обратившись к оперировавшему, спросил: – Коллега, как сообщить о вас Пирогову? Как ваша фамилия?

– Моя фамилия Пирогов… – скромно ответил великий русский хирург, основоположник отечественной военно-полевой хирургии и основатель российской школы анестезии Николай Иванович Пирогов.

Ещё один пример изворотливой находчивости на экзамене. Знаменитый немецкий учёный Рудольф Вирхов (патологоанатом, гистолог, физиолог, один из основоположников клеточной теории в биологии и медицине, а также профессор Берлинского университета) во время экзамена любил задавать своим ученикам неожиданные вопросы – как будто простые, но с подвохом.

И вот однажды Вирхов обратился к студенту-медику с вопросом из области анатомии: – Скажите, куда я попаду, если своим ножом вскрою вам вот это место? – после чего учёный дотронулся карандашом до груди студента.

Молодой человек, который, по-видимому, не был достаточно подготовлен к такому вопросу, ответил весьма резонно: – Вы попадёте прямо в тюрьму, господин профессор!

Немецко-французский (а именно эльзасский) учёный Альберт Швейцер сам себя без ложной скромности называл «универсальным человеком». И имел для этого все основания. Он действительно был многосторонней личностью с широчайшим кругом научных интересов. Судите сами: Альберт Швейцер был лютеранским теологом, философом культуры, выдающимся врачом, музыкантом-органистом, музыковедом и большим гуманистом. В африканском Габоне он на свои собственные скромные средства основал больницу и много лет заботился о ней, её персонале и пациентах.

За своё человеколюбие и активную деятельность по укреплению мира и дружбы между народами Альберт Швейцер стал лауреатом Нобелевской премии мира 1952 года. Примечательно, что на Нобелевскую премию он построил в Габоне деревушку для прокажённых и содержал её до конца своей жизни.

А сейчас я предлагаю вашему вниманию интересное воспоминание великой, великолепной, всемирно известной оперной певицы, актрисы, педагога, профессора Московской консерватории и многолетней солистки Большого театра Елены Васильевны Образцовой.

На протяжении 40 лет она мучилась жуткими мигренями: если начинался приступ, сутки, а то и больше Елена Образцова не могла встать с постели. Доктора предполагали, что эта болезнь – следствие голода в блокадном Ленинграде. В качестве примечания: маленькой девочкой она пережила самое страшное время в истории города на Неве и только в 1943 году была эвакуирована в Вологодскую область. 

И вот однажды, находясь уже на вершине славы и почёта, Елена Васильевна слегла с очередным приступом жуткой головной боли. Ей вызвали «скорую». Появилась женщина в белом халате – высоченная, крупная и такая вся мощная. Посмотрела она на больную, которая лежала и причитала: – Господи, да за что мне эти адские боли?! Никому никогда плохого не желала, зла не делала!

И вдруг могучая докторша, уперев руки в боки, пророкотала густым басом: – Ах ты ж бесстыжая баба!

«Бесстыжая баба», между прочим, была орденоносной знаменитостью всемирного масштаба, лауреатом Ленинской премии, народной артисткой СССР и Героем Социалистического Труда! Услышав столь хамское обращение к себе любимой, великая оперная дива чуть с дивана не свалилась…

Не люблю я, знаете ли, рассказывать о печальном и трагическом, ну разве только если речь идёт о мужестве и героизме людей. Интернет-журнал у меня, вообще-то позитивный. Но следующая грустная история меня задела за живое. Она о том, как шведский химик и фармацевт Карл Шееле изобрёл пигмент, который окрашивал ткани и бумагу в прелестный, насыщенный зелёный колор, а королева Виктория – главная модница эпохи, названной её именем, привела к повальному увлечению изумрудным цветом в своём королевстве. Эти два человека, без всякого злого умысла, сами того не желая, привели к жутким болезням и даже гибели множества людей.

Во второй половине XIX века в Англии наблюдалась странная эпидемия, из-за которой умирали состоятельные подданные Её Величества. Загадочная болезнь не щадила ни женщин, ни мужчин, ни детей, ни стариков. У всех больных обнаруживались схожие признаки: насморк, слабость, удушье и боли в животе. Иногда симптомы напоминали дифтерию, и чаще всего именно такой диагноз ставили доктора, которые были бессильны помочь своим несчастным пациентам.

Вот один характерный пример. В лондонском районе Лаймхаус жило семейство по фамилии Тёрнер. За полтора месяца семья потеряла троих сыновей. Как определили врачи – от дифтерии. 3-го апреля 1862 года к трёхлетней дочке Энн Эмилии был вызван доктор Томас Ортон. Девочка испытывала сильную усталость, её мучили боли и проблемы с горлом – привычные симптомы дифтерии.

Однако, осмотрев малышку, доктор Ортон засомневался в начальном диагнозе. Он стал изучать условия жизни семьи. Они оказались вполне себе хорошими: Тёрнеры жили в небольшом, но чистом и сухом доме, комнаты которого были украшены зелёными обоями. Помещения регулярно проветривались. Вода в доме была чистой. Даже имелся ватерклозет – устройство, доступное далеко не всем лондонцам того времени. В общем, ничего вредного для здоровья в доме Тёрнеров доктор Томас Ортон не обнаружил. 

Спустя месяц девочка Энн Эмилия Тёрнер умерла. Ортон запросил посмертное вскрытие с детальными анализами. Выявленный диагноз прозвучал как гром среди ясного неба: отравление мышьяком!.. И только после этого доктор Ортон вспомнил, что в жилищах многих умерших его пациентов присутствовали… обои приятного зелёного цвета. Подобные обои в домах небедных англичан стали популярны благодаря главной законодательнице мод Великобритании – королеве Виктории, которая носила зелёные наряды и приказала сделать комнаты в Букингемском дворце красивого зелёного оттенка…

Более 200 лет назад английский врач по фамилии Хилл прислал в лондонское Королевское научное общество доклад такого содержания: «Одному матросу на корабле, где я работал судовым врачом, раздробило ногу. Я собрал все осколки, уложил их как следует и полил смолой и подсмольной водой, получающейся при перегонке смолы. Вскоре осколки соединились, и матрос смог ходить, как будто ничего не случилось».

Это сообщение было зачитано на одной из научных сессий и вызвало огромный интерес с бурным обсуждением. Ну ещё бы! Ведь это была уникальная операция, не имеющая аналогов в истории медицины – сращивание ноги с помощью смолы!  

Вскоре, однако, доктор Хилл прислал дополнительное сообщение: «В своём докладе я забыл упомянуть, что... нога у матроса была деревянная».

У художника Пабло Пикассо был любимый пёс – такса по кличке Лумп. Когда мастер трудился в своей мастерской, только один Лумп имел право находиться с ним в это время. Причём любимчик Пикассо мог делать в его мастерской всё, что хотел. Спали они тоже вместе – в одной кровати. Художник неоднократно изображал своего питомца на картинах и рисунках, и даже на фарфоровой тарелке. Лумп любил кормиться за одним столом со своим хозяином с персональной посуды, украшенной собственным портретом.

И вот однажды Лумп заболел – у него опухло и загноилось горло. Пикассо, который почему-то не доверял ветеринарам, пригласил к себе знаменитого «человеческого» профессора-ларинголога. Осмотрев пса, доктор выписал лекарство и назначил курс лечения. Пикассо сердечно поблагодарил профессора и на прощание сказал: – Знаете, мне хотелось обратиться к выдающемуся специалисту в этой области. Моя собака этого стоит!

На седьмом десятке лет своей жизни композитор Дмитрий Шостакович сильно болел. У него было очень сложное заболевание, связанное с поражением мышц ног. Ему было трудно ходить. Шостакович несколько раз приезжал на лечение в город Курган к знаменитому доктору и изобретателю уникальных ортопедических аппаратов Гавриилу Абрамовичу Илизарову. Благодаря его квалифицированной помощи дела композитора пошли на поправку и Дмитрию Дмитриевичу стало значительно лучше.

Благодарный Шостакович пригласил Илизарова на свой авторский концерт в Малый зал Ленинградской филармонии. Гавриил Абрамович сидел на почётном месте, и Шостакович с удовольствием отметил, что вид у доктора был очень довольный. После концерта великий композитор подошёл к великому ортопеду и спросил о его впечатлениях.

– Впечатления у меня самые прекрасные, Дмитрий Дмитриевич, – ответил Илизаров. – По-моему, вы замечательно поднимались по лесенке на эстраду и так же замечательно спускались.

В грузинском городе Батуми много лет трудился доктор Платон Георгиевич Гигинеишвили. Городской больнице он посвятил 43 года своей жизни. Начал работать в ней ещё в 1906 году.

После образования Грузинской ССР Платон Гигинеишвили заведовал туберкулезным, детским, инфекционным и терапевтическим отделениями. В годы Великой Отечественной войны во время приёмов больных, помимо обычных врачебных расспросов он мимоходом интересовался у своих пациентов об их родных, ушедших на фронт. И в зависимости от полученных ответов выписывал рецепты на листках бумаги разного цвета: либо на обычных белых, либо на зелёных. Лекарства больные люди получали в аптеке напротив больницы.

Иногда в очереди перед кабинетом доктора Гигинеишвили возникал любопытный диалог. Какой-нибудь ребёнок спрашивал:
– Мама, а почему у этой тётеньки бумажка зелёного цвета, а у всех остальных белая?... И мама отвечала: – Не знаю детка. Это простой рецепт. Может у доктора обыкновенная бумага закончилась.

В аптеке через дорогу от больницы происходило следующее: пожилой однорукий аптекарь протягивал пациентке микстуру или пилюли, а зелёный рецепт откладывал куда-то в сторону, отдельно от других врачебных назначений. На вопрос: – Сколько с меня?... фармацевт отвечал: – Нисколько. Это бесплатный рецепт. Вы свободны...

Ещё одна заметка о Судьбе или Божьем Провидении. Начальник инженерной службы 81-го стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии старший лейтенант Залман Храпинович 12-го февраля 1943 года, на подступах к Харькову, при разминировании минных полей противника был тяжело ранен в ногу осколком танкового снаряда. Залман Храпинович – это настоящее имя замечательного советского артиста Зиновия Гердта.

После опасного ранения его несколько раз оперировала женщина-хирург Боткинской больницы, которую звали Ксения Максимилиановна Винцентини. Итальянская фамилия Винцентини ей досталась в наследство от отца и деда-итальянца. Именно она сохранила сапёру Храпиновичу-Гердту ногу. Всего он перенёс 11 операций. И всякий раз он боялся, что его везут на ампутацию. Но доктор Винцентини, наклоняясь над каталкой, каждый раз обещала: – Не волнуйтесь, я буду резать, но не поперёк, а вдоль...