Среда, 13 июля 2016 08:58

Заметка о том, как имя Эдуард Щербина впервые прозвучало в прессе

Оцените материал
(37 голосов)

Ответьте мне на один вопрос: о вас когда-нибудь писали газеты?

Я просто уверен, что если ваша фамилия когда-либо упоминалась в какой-нибудь центральной печатной прессе, типа «Правды», «Известий» или «Красной Звезды», то вырезка из неё бережно хранится в вашем семейном архиве. Я знавал людей, которые гордятся статьями о себе любимых в армейских боевых листках, заводских многотиражках и ведомственных изданиях. Сейчас я расскажу о своем личном первом опыте попадания в печатный орган. 

Впервые в жизни моё старинное благородное английское имя, данное мамой, и не менее старинная смешная казачья фамилия, подаренная отцом – Эдуард Щербина – попали в СМИ в далёком 1987 году.

Газета называлась «На страже Заполярья» и выходила в Североморске для моряков Северного Флота. Сами моряки шутили-ёрничали – именовали это издание «На страже Захолустья».

Не хочу показаться нескромным, но моё имя, действительно, прогремело тогда на всё Заполярье. О том, что после выхода в свет сенсационной статьи (от которой кровь стыла в жилах) меня стали узнавать на улицах Мурманска и Североморска; о том, что знакомые мужчины одобрительно хлопали по плечу, а незнакомые девушки покрывались румянцем и многозначительно подмигивали – вот об этом я врать не буду. Чего не было – того не было. Потому как газетная заметка была без фотографии. Вот если бы там был мой портрет – тогда бы совсем другое дело!

Мурманчане и североморцы меня не узнавали. А вот мои друзья, коллеги-сослуживцы, весь мой экипаж и половина посёлка Мишуково (в котором базировался Дивизион Гидрографии Северного Флота) в одной руке держали газету, а второй рукой показывали в мою сторону. Тыкали пальцем, громко ржали и сгибались от смеха пополам. И тогда я впервые в жизни задумался о Волшебной-Силе-Печатного-Слова.

В те годы я служил в Гидрографии судовым электриком на белоснежном красавце по имени «Сенеж». Служба – мёд! – по сравнению с тяготами и лишениями на старых дизельных подводных лодках или даже на новых ракетных крейсерах.

Большая половина экипажей судов в гидрографии (равно как и во всём вспомогательном флоте) – это гражданские вольнонаемные люди. У нас даже женщины были – буфетчицы и повара. Наш помполит при трудоустройстве барышень, приехавших на Север за длинным рублём (и заодно в поисках денежного мужа-моряка), специально выбирал в экипаж самых некрасивых – дабы в море не возникало конфликтов на сексуальной почве. Не бог весть какие красавицы работали у нас, но странные метаморфозы с ними происходили – чем длиннее был рейс, тем краше они становились!....

В мои прямые обязанности входило: вкручивание-выкручивание лампочек (особенно в каютах буфетчиц и поварих), проверка сопротивления изоляции электроплит камбуза (во время приготовления там обеда) и осмотр холодильного оборудования кладовой сухой провизии (в которой всегда было что осмотреть). Помимо всех этих приятных хлопот приходилось заниматься очень скучными и совершенно невкусными работами. В том числе уходом за аккумуляторами и приготовлением для них электролита. А это, между прочим, весьма опасное дело. Те мужчины, у которых однажды от серной кислоты прогорели штаны и куртки, могут подтвердить мои слова.

Однажды, в начале промозглой северной полярной зимы я приступил к приготовлению кислотного электролита. Так как я служил уже третий год, при этом был не просто электриком, а Старшим Электриком (!) и хорошо знал все инструкции и правила обращения с кислотами и щелочами, то делал всё правильно. Надел специальные шерстяные штаны и шерстяную шапочку (так как шерсть – очень стойка к воздействию всякой ядрёной химии). Напялил очки, влез в резиновый фартук и засунул руки в толстые резиновые перчатки. Трепетно подошел к огромной стеклянной бутылке с концентрированной 97-%-ной H2SO4, вежливо поздоровался с ней, нежно вынул тяжеленную 20-литровую бутыль из плетёной корзины и бережно понёс её к месту разлива.

Двадцать литров серной кислоты в стеклянной таре весит много – килограммов сорок. Нести круглую и скользкую бутыль крайне неудобно. Особенно в скользких перчатках. Палуба была металлической и тоже скользкой. Но и я был парнем не хилым. Спортивное прошлое и атлетическое настоящее внушали мне благоприятный исход дела.

Абсолютно не волновался, потому как делал такое уже десятки раз. Одно я не учёл – погоду...

Погода была мерзкой. Кольский залив парил, рождал серый туман и покрывал всё окружающее наледью. Особенно ему нравилось украшать ледяной коростой корабли и суда. На металлической палубе лежал лёд. А с неба сыпал мягкий снег, красивый такой, пушистый, живописный… Но он, подлец, снег этот, падал на мою тёплую стеклянную бутыль и таял на ней. И она становилась от этого еще более скользкой и неудобной.

И вдруг… Кстати, вы замечали, что многие неприятности всегда начинаются с этой вот фразы – «И вдруг»?... Так вот, и вдруг, совершенно внезапно мои ноги разъехались на ледяной палубе, после чего руки дёрнулись и дрогнули.

Я, конечно же, пытался как можно аккуратнее поставить бутыль… Она очень нежно дотронулась до палубы… буквально поцеловала её…. и от этого нежного поцелуя лопнула. Двадцать литров концентрированной серной кислоты вырвались наружу и стали показывать окружающим людям химический опыт взаимодействия со льдом, водой и краской. Со стороны это выглядело красиво: пар, шипение и брызги во все стороны. Свидетелей этого шипучего опыта (помимо меня) было трое.

Первому – моему коллеге-электрику Игорю мелкие брызги сожгли бушлат и штаны. Не сразу. Через сутки его одежда превратилась в труху.

У второго – боцмана Михалыча, который работал палубой ниже, сгорели плечи у финской куртки, и самое печальное - была уничтожена дорогая и новая норковая шапка. Боцман тоже не сразу догадался о вредном воздействии кислоты. Через пару дней он подошел ко мне, как почтальон Печкин эффектно проткнул пальцами облезлый мех, и произнес цитату из «Простоквашино» - про то, что это не шапка, а одна вентиляция, и через неё теперь хорошо вермишель отбрасывать.

Третьему свидетелю произошедшей химической реакции повезло больше всех – он стоял слишком далеко и высоко. Это был второй помощник командира. И он крикнул мне, даже не крикнул, а заорал: «Беги, Эдик, беги!»

И тут я почувствовал жжение в ногах. Ну еще бы я его не почувствовал – стоял-то я аккурат в эпицентре разлива. В луже кислоты… В эти секунды меня спасала очень толстая подошва зимних флотских ботинок. Но они уже начали трещать по швам. Когда я услышал «Беги, Эдик, беги!»… то побежал. Во время прыжка из кислотной лужи подошвы ботинок остались на месте. Они намертво впаялись в палубу. Их потом матросы очень долго отдирали скребками. Краска на том месте мгновенно вспучилась, а новые её слои не хотели там ложиться на протяжении ещё очень долгого времени. Больше года новая краска покрывалась волдырями и отслаивалась.

Так вот, подошвы оторвались, а вот носки ботинок, их борта, задники и язычки остались у меня висеть на ногах. Их сдерживали шнурки. Недолго. Секунд тридцать. Когда я бежал к умывальнику, шнурки не выдержали, и я стал разбрасывать по ходу движения куски расплавленной кожи своей обуви. Со стороны это выглядело жутко: бежит человек, и от него отлетают во все стороны куски чего-то чёрного и липкого…

Меня спасли резиновые фартук и перчатки, а ноги сберегли шерстяные штаны, толстые шерстяные носки (связанные моей дорогой матушкой) и тазик с растворенным для стирки хозяйственным мылом в нашем умывальнике. Я прямо с ходу впрыгнул в этот тазик! Раздалось характерное шипение – это мыльная щелочь убивала кислоту.

Ну да, стопы и пальцы ног немного подгорели. Ну-у, как немного…Ну, сгорели чуток… Были местами красными, местами нежно-розовыми, а местами бордовыми. С аппликацией красивой такой синенькой вискозы от расплавленных тонких носков. Мне потом очень неудобно и неприятно было посещать с экипажем баню. Мужики таращились на мой вискозный орнамент на ногах, на синие куски бывших носков, которые понемногу отслаивались от кожи и отваливались, и жалели… очень жалели мужики норковую шапку боцмана. Через пару месяцев всё зажило. А шапку-дуршлаг Михалыч потом подарил мне на память.

Вот вы прочли эту леденящую душу историю, и наверняка задаётесь вопросом – а при чем тут газета «На страже Заполярья»?

А при том, что в ней вышла статья про меня. И это был тот самый первый опыт сотрудничества со СМИ, о котором я рассказал в самом начале своей истории. Думаете, что газетчик - автор заметки - описал всё в героических тонах!? Дескать, бравый электрик, превозмогая боль и теряя на ходу подошвы, кинулся спасть шапку любимого боцмана? Отнюдь! То была не просто статья, то был едкий и очень злой фельетон! Причем в рубрике с ужасным названием… что-то типа «Разгильдяи флота». Неизвестный борзописец, который даже не приезжал к нам на пароход, который меня никогда в глаза не видел, и который черпал информацию непонятно где и от кого, превратил меня в самого отъявленного негодяя-разгильдяя на всём Северном Флоте.

Но сделал это, шельмец, мастерски! С точки зрения стиля и высокого слога. Я читал, и у меня у самого кулаки сжимались в ярости от праведного гнева – вот ведь какие нерадивые электрики бывают! Портят, понимаешь, народное добро, изводят дорогую кислоту, вспучивают краску и жгут шапки своим товарищам!

Правда, как иногда бывает в печатных и прочих СМИ, журналист переврал мою фамилию – вместо Щербина написал Щедрин. Ему даже в голову не приходило, что приличный человек может носить такую забавную фамилию. Я сначала даже обрадовался этой конспиративной подмене. Но она не помешала всем моим друзьям, знакомым и коллегам раскусить – кто скрывается под псевдонимом Щедрин. Они многократно читали статью в курилке, тыкали в меня пальцем, громко ржали и сгибались от смеха пополам. Настолько талантливо было написано.

Я тогда действительно впервые в жизни задумался о Волшебной Силе Печатного Слова. И тогда же я решил, что если когда-нибудь буду писать, то писать буду исключительно правду. И только правду. Правдивую причем. С той же поры я стал испытывать неподдельный интерес ко всяким подобным экстремальным случаям, счастливым спасениям, неслучайным случайностям, к нестандартным действиям и решениям, к героическим поступкам и отчаянным подвигам. Ко всему тому, что вы можете прочесть на сайте «Полезных Заметок» или услышать/увидеть в тележурнале удивительных, познавательных и смешных историй под названием «НЕвредные Заметки» на телеканале «Вектор».

Прочитано 4845 раз