«Мать долгих двадцать лет мечтала, чтоб её сын был "не, как все". Сама она родилась и выросла в Марьиной Роще и всё у неё было, в общем, как у людей: трудное детство, восемь сестёр и братьев, война и муж, погибший на фронте, и голодные послевоенные годы – всё как у людей, обычных людей в Марьиной Роще, и страстно она хотела, чтоб сын её был "не как все".

Правда, фантазия матери в выборе профессии для сына дальше переводчика где-то в посольстве не шла. Да и трудно это тренировать фантазию, когда тебе едва исполнилось двадцать лет и ты уже шьёшь по двадцать часов в сутки варежки с одним пальцем на правой руке – такая уж мода была во время войны – и когда эта мода прошла и Марьина Роща снова зацвела своими скверами, мать за те десять лет, пока не срубили ясени и не поставили серые кооперативные коробки, сумела вырастить сына, на последние гроши покупала ему книги.

А сын вырос, по старой традиции Марьиной Рощи, прекрасно бил обеими руками не только на ринге, был дерзок и смел на экзаменах в своём каком-то непонятном то ли театральном, то ли ещё каком "искусственном" институте. И когда старые профессора ставили в пример его скромность, талант и воспитанность, они не удивлялись, что его мать кончила всего четыре класса – они видели её руки.

И вот для матери наступил счастливый день: сын наконец сделал для неё главное – принёс то, что она долгие годы ждала, то, чего не имела ни она сама, ни её подруги: диплом о высшем образовании. Мать стояла во дворе у корыта, а соседка тётка Фрося сидела на скамье и лузгала семечки, когда сын, пританцовывая, шутливо бросил матери бордовую книжку. "Держи, ма! Всё! - и убежал. - Скоро буду-у-у-у!"

Она вытерла руки, раскрыла диплом, и непрошеные слёзы искривили двор и тётку Фросю на лавочке. "Что там такое?" – поднялась тётка Фрося…

"Клоун", – прочла мать дрожащими руками, а тётка Фрося, обнимая её, сказала: "Ну чего ты расстраиваешься, небось это тоже профессия"».