В советские годы в народе бытовало мнение, что к этому причастна Надежда Константиновна Крупская – супруга вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина.

Дескать, печатью на 17-х страницах всех библиотечных книг она предложила зафиксировать уважение к Октябрьской революции 1917 года. Сегодня это кажется нелепым, но в те годы к мнению Надежды Константиновны вполне могли прислушаться, ведь она сделала немало для развития библиотечного дела в стране. Крупская была инициатором целого ряда законов и партийных постановлений по библиотечному делу, участвовала в создании программы библиотечного строительства и системы подготовки библиотечных кадров. И даже одно время возглавляла журнал под названием «Красный библиотекарь».

Поэтому неудивительно, что имя Крупской по-прежнему носят десятки библиотек по всей России. И даже одна книжная ярмарка в Санкт-Петербурге на проспекте Обуховской обороны (в Доме Культуры им. Крупской). Моя любимая книжная ярмарка, кстати. На её букинистических развалах можно найти интереснейшие издания.

Однако история о штампах на 17-х страницах в память об Октябрьской революции, пропечатанных с подачи Надежды Константиновны Крупской – это всего лишь красивая легенда. Документального подтверждения этому нет. Так почему же библиотечный штамп всегда стоит на 17-й странице?

Для того, чтобы лучше понять эту традицию, следует сначала взглянуть на переплёт книги сбоку. Можно заметить, что обычно книга состоит из сшитых тетрадок. Каждый такой тетрадочный блок состоит из 16 листов, которые при складывании и сшивании превращаются в 32 страницы.

Нитки, которыми сшиты листы, хорошо видны на месте сгиба срединных страниц - 16-й и 17-й. Отройте любую книгу между ними (но только книгу со «сшитым», а не «клееным» переплётом) и сами убедитесь в наличии на месте скрепления листов прочных нитей.

Так вот, библиотечный штамп, а также инвентарный номер книги именно на 17-й странице стали ставить из-за того, что первые 16 страниц могли быть повреждены или утеряны по разным причинам. Ведь как раз первые страницы больше всего подвержены замусоливанию, истиранию, разрывам и прочим механическим повреждениям. Первые страницы могли отклеится от старости, выпасть от частого использования или даже могли быть намеренно вырваны из варварских побуждений. И тогда библиотечный штамп, проставленный где-нибудь в начале книги, непременно бы пропал.

Предполагалось также, что потеря первых страниц не являлась для книги критической. Почему эта потеря не считалась критической? Да всё потому, что в старых книгах, в первую очередь советских, в начале издания очень часто шло предисловие внушительного объёма. И вполне логично, что его утрата почти никак не сказывалась на содержимом книги.

Вот такие соображения были у советских библиотекарей по защите своей собственности от кражи. Ведь благодаря штампу библиотечную книгу можно было легко узнать в частных собраниях и в букинистических магазинах. Бывало, ходишь по книжным развалам ДК им. Крупской, листаешь книги… глядь… а на какой-нибудь из них нет 17-й страницы. Вырвана. Видать кому-то стало очень стыдно за то, что не вернул книгу в библиотеку.