Уважаемый музыкальный и художественный критик Владимир Васильевич Стасов тоже высказался о пьесе весьма интересно: «Всё… так велико и так глубоко, так правдиво и так беспредельно талантливо, что подобные вещи, характеры и поражающие ценности я нахожу только у одного человека на свете – у Шекспира. Эту колоссальную вещь у нас ещё не довольно ценят».

Комедия «Плоды просвещения» была «срисована с натуры» из жизни действительных тульских помещиков, отражала реалии тульских загородных усадеб, и в ней первое время даже использовались настоящие имена тульских дворян для сценических персонажей. Поэтому неудивительно, что в Туле вслед за столичными театрами местное аристократическое общество решило поставить в городском театре комедию о своих земляках.

Приблизительно за час до начала премьерного спектакля к подъезду театра подошёл среднего роста, коренастый старик, одетый в тёмно-серую суконную блузу, в такие же простые брюки и грубые, очевидно домашней работы, сапоги. Грудь старика наполовину закрывала длинная седая борода, на голове его красовался мужицкий картуз с кожаным козырьком. Опираясь на толстую, суковатую палку, старик открыл дверь и медленными шагами направился ко входу в партер театра. Там его и остановили…

– Эй, старик, куда ты лезешь? – заявил ему один из привратников. – Сегодня тут все господа играют, тебе тут делать нечего… Проходи, брат, проходи…

Старик начал было протестовать, но его взяли под руки и вывели из театра. Однако дед оказался строптивого характера: он сел около самого входа в «храм Мельпомены» на камешек и оставался здесь до тех пор, пока к театру не подъехал один из высших представителей местной губернской администрации. Тульский чиновник увидел старичка, обомлел и вскричал: – Граф, что вы здесь делаете?!

– Да вот, сижу, – ответил, улыбаясь граф Лев Николаевич Толстой. – Хотел было пьесу свою посмотреть, да вот не пускают.
А ведь почётное приглашение на премьеру мне как автору прислали…

Недоразумение это, конечно, тотчас же было улажено.