Минай Шмырёв решил, что такого права у него нет. Он лично был готов сдаться немцам, но Миная остановили его партизаны. Не было никаких сомнений в том, что командира ждёт публичная казнь. А в то, что его семью освободят, никто не верил – фашисты не считали нужным держать слово, когда речь шла о «недочеловеках».
Благодаря одному из охранников тюрьмы, пожалевшему детей, в партизанский отряд была передана записка 14-летней Лизы Шмырёвой. Старшая дочь батьки Миная прекрасно понимала, что их ждёт. И совершенно естественным было бы, если бы в записке была мольба о помощи. Но там оказались совершенно другие слова: «Папа, за нас не волнуйся, никого не слушай, к немцам не иди. Если тебя убьют, то мы бессильны и за тебя не отомстим. А если нас убьют, папа, то ты за нас отомстишь». Сколько же мужества и стойкости было в этой девочке, не сломавшейся перед лицом смерти…
14-го февраля 1942 года все родные Миная Шмырёва были расстреляны. Нацисты не пощадили ни 100-летнюю старушку, ни 3-летнего мальчугана...
Записку доченьки Лизы отец всегда носил в нагрудном кармане. А партизанская бригада под командованием Миная Филипповича Шмырёва продолжала бить фашистов с ещё большей яростью. Батька Минай и его бойцы мстили за всех, чьи жизни отняли гитлеровцы.
|
Под впечатлением от жуткой трагедии семьи Шмырёвых белорусский поэт Аркадий Кулешов написал пронзительное стихотворение под названием «Баллада о четырёх заложниках». Эти стихи были опубликованы 25-го июля 1942 года в центральной газете «Известия» (№173) в русском переводе Николая Рыленкова. Прочтите, пожалуйста, эту «Балладу»:
От большой дороги в сторонке
Их ведут четырёх из дому.
Лет четырнадцать старшей девчонке,
Третий год пареньку меньшому.
Вместе с ними в подвал холодный
Гонят тётку, сестру Миная.
А Минай – это батька их родный,
Батька родный,
Мститель народный.
Пишут немцы о нём в газетах,
О его отряде,
Бригаде
И приказы в былых сельсоветах
Порасклеили, страха ради.
Со столбов, со стен на светлицах
Угрожают Минаю напасти:
Должен он покориться,
Явиться,
Сдаться в руки немецкой власти.
И висят те приказы всюду –
На минаевой хате и клети:
Коль не сдастся – расстреляны будут
На рассвете
Заложники дети.
И в подвале дети Миная
Ожидают смертного часа.
С ними вместе – тётка родная, –
Скорбной лаской глаза лучатся.
Мальчик спрашивает у тётки,
Все он хочет узнать, проверить:
Почему на окнах решетки?
Почему часовые у двери?
Скоро ль батька придёт за ними?
– Скоро, – тётка в ответ ему, – скоро.
Поведёт нас полями родными,
Поведёт на волю
По полю…
– Что же нет его, ночь коротка.
Часовые у двери стучатся.
– Спи, усни, – утешает тётка,
В ожиданьи смертного часа.
А когда задремал он, детям
Тётка правду сказала – не скрыла.
Лишь малыш не узнал, что с рассветом
Ожидает их всех могила.
– Вы смотрите, ему не скажите, –
Наставляет
Детей Миная...
Снится мальчику тропка в жите,
Тропка к дому,
К селу родному.
Ночь проходит,
Солнце восходит.
Жаворонки запели в поле.
Вот солдаты
Ведут куда-то,
Мальчик рад и солнцу, и воле.
У глухой стены остановка.
Взял на мушку солдат ребёнка.
Выстрел…
Сникла льняная головка,
И прижалась к груди ручонка.
Вновь солдат пистолет поднимает.
На стене – заложников тени.
Вот и всё.
***
Перед батькой Минаем
Встаньте все отцы на колени.
Не явился,
Не покорился,
Не повел он детей из плена
На свободу.
Немцам в угоду.
«Поседел», – говорят о нём люди,
Сыновья партизанского края.
Долго мстить палачам мы будем
За убитых детей Миная.
Наши танки вытиснут дату
На немецких спинах и касках,
Наши сабли допишут балладу
Про убитых детей партизанских.
|
В 1985 году накануне 40-летия Дня Победы, в белорусском посёлке Сураже был открыт памятник детям Миная Филипповича Шмырёва: 3-летнему Мише, 7-летней Зине, 10-летнему Серёже и 14-летней Лизе.
|