Съёмки проходили в московском Доме литераторов, который изображал особняк богатого человека. Артистам долго не давался один эпизод – тот, в котором грабитель и домовладелец, окончательно «сроднившись», сидят на кровати и начинают заразительно смеяться. Вот как раз этого заразительного смеха у них и не получалось. Никулин признался, что для него вообще самое трудное – это смеяться во время съёмки. После бесплодных попыток вызвать у актёров смех, постановщик Леонид Гайдай страшно рассердился: – Если вы через пять минут не начнёте смеяться, я отменю съёмку, а расходы потребую отнести на ваш счёт!... После такого сурового заявления Плятт с Никулиным не были способны даже на улыбку.

Тогда Плятт предложил: – Слушай, а давай рассказывать друг другу анекдоты. Начнём смеяться по-настоящему – и тут-то нас и снимут... Стали они друг другу рассказывать анекдоты – но из этой затеи ничего смешного не вышло. Потому как стоило только Никулину начать анекдот, как Плятт договаривал его конец. Они оба были большими знатоками анекдотов. Перебрали их больше десятка и ни разу не улыбнулись. За их попытками развеселиться мрачно наблюдал Леонид Гайдай.

В это время на съёмочной площадке появился директор картины и спросил у режиссёра: – Ну как, отсмеялись они?

Ростислава Плятта этот вопрос покоробил, и он ехидно заметил: – Вот покажите нам свой голый пупырчатый живот, тогда мы будем смеяться.

Почему-то от этой фразы вся киногруппа начала безудержно хохотать. Смех передался и актёрам. Гайдай закричал оператору:
– Снимайте!

Вот так и сняли. Благодаря нечаянному предложению показать артистам голый пупырчатый живот директора картины.