Выдающийся советский дирижёр Юрий Фёдорович Файер пятьдесят лет своей творческой жизни посвятил Большому театру. В нём Файер впервые встал за пульт и взял в руки волшебную дирижёрскую палочку в 1919 году. Первое время музыканты Большого театра не воспринимали всерьёз молодого руководителя. Во время репетиций в оркестровой яме происходил форменный бардак: разброд, шатания, бесконечные разговоры-шушуканья, крайне небрежное отношение к своей работе и вялое внимание к указаниям и знакам дирижёра.
И вот однажды Юрий Файер не выдержал оскорбительного непослушания, закричал:
- Вы меня не уважаете!... Потом бросил палочку и ушёл с пульта.
После этого скандала музыкантам-интеллигентам стало стыдно, они провели общее собрание оркестра, и решили, что со следующего дня будут вести себя образцово-показательно. Об этом коллективном покаянии Файер не знал…
На следующий день он пришёл на репетицию в мрачном настроении. Но вместо обычного гуляния-шатания по оркестровой яме он увидел молчащий, собранный, готовый к работе коллектив. Файер замер в растерянности и молчал довольно долго. Затем, подозрительно озираясь, прошёл за пульт и стал ждать, когда же воцарится привычная атмосфера шумного беспорядка… Но тишина была полнейшая… Никто не разговаривал. Никто не оборачивался к соседу. Десятки пар глаз внимательно следили за маэстро и ждали его команды.
Файер удивлённо буркнул: – Второй акт… – и после этого моментально открылись ноты на нужных страницах, а инструменты были взяты наизготовку.
Взмах палочки. Репетиция началась. Все заиграли как надо, и играли хорошо! Не поверив своему счастью, дирижёр внезапно остановился… и тут же прекратилась игра. Весь коллектив молча ждал указаний или замечаний.
После долгой и тихой паузы ошеломлённый Файер сказал: - Ещё раз со второй цифры!... – и идеальная репетиция продолжилась. Музыканты играли не просто хорошо, а божественно! И так продолжалось несколько раз: божественная игра – удивлённая пауза, игра-пауза, игра-пауза…
И вдруг Юрий Файер не выдержал и закричал: - Слушайте, бросьте уже дурака валять!
Ошеломлённый дирижёр воспринял происходящий праздник послушания, как утончённую издёвку над собой.
