Показать содержимое по тегу: Морские байки

Однажды в одной социальной сети, название которой лично мне больше нравится в произвольном шутейном переводе на русский язык – которое звучит-пишется как МордоКнига, произошла презабавнейшая беседа. На страничке одного уважаемого человека собрались старые морские волки и принялись травить старые морские байки. Читать их было сплошное удовольствие.

В дистанционный разговор прямо как свежий морской бриз ворвался мой давний интернет-знакомец Евгений Поникаровский, офицер-подводник, капитан 1-го ранга запаса. От всего прочитанного и увиденного, его сердце растревожилось, и ему вспомнилось былое. Былое флотское прошлое. То, что написал Евгений Валентинович заслуживает внесения в сборники весёлых морских рассказов. И уж тем более достойно моего попугайского дублирования. Итак, воспоминания Евгения Поникаровского о его замполите.

В 1960 году молодой начинающий артист Георгий Штиль, ещё будучи студентом театрального института, впервые вступил на сцену ленинградского БДТ (Большого драматического театра). Его ввели в массовку в спектакле «Гибель эскадры». Это была пьеса о печальной странице в нашей военно-морской истории – о затоплении летом 1918 года у Новороссийска 17-ти кораблей и вспомогательных судов Черноморского флота. Трагическое событие, которое произошло в Цемесской бухте, носит говорящее название «черноморская Цусима» и служит одним из самых ярких доказательств той глубины внутреннего раскола и неразрешимых противоречий, которые переживала Россия в первые послереволюционные месяцы и годы.

Напомню, согласно договорённостям, Советское правительство должно было передать Германии свой Черноморский флот, однако не хотело этого делать. Исполнявший обязанности командующего ЧФ капитан 1-го ранга Александр Тихменев получил официальный приказ привести корабли флота из Новороссийска в Севастополь, чтобы передать их немецким войскам. Он также получил секретный приказ затопить их в бухте Новороссийска. Тихменев после продолжительного раздумья и обсуждения с корабельными комитетами приказал всем кораблям идти в Севастополь. Экипажи многих кораблей отказались делать это и затопили их... В общем, спектакль был о моряках-большевиках и их борьбе с силами контрреволюции.

Однажды в конце XIX века некая японская фирма заключила с крупной британской судостроительной компанией «Sir WG Armstrong Mitchell & Company» («Сэр Армстронг, Митчелл энд Компани») контракт на постройку корабля. После того, как разработанная англичанами техническая документация была передана на согласование японцам, те попросили внести в проект существенные изменения: переработать конструкцию корабля и увеличить его размеры.

Ну, что же – подумали британцы – Клиент всегда прав!... И приступили к переделке. Долго-кропотливо они трудились и таки изменили проект. Но и он не устроил привередливых заказчиков из Страны Восходящего Солнца. Они вновь потребовали внести дополнения. Причём весьма трудоёмкие. 

Так возник запрос на третий по счёту проект. Всю инженерную документацию английские судостроители готовили за свой счёт, рассчитывая рано или поздно получить прибыль.

А вот вам старая морская байка, одна из моих любимых. Об идеальной флотской чистоте.

В конце 80-х – начале 90-х годов служил на Северном Флоте некий капитан-лейтенант. И был у него один очень строгий начальник-адмирал, временами даже и весьма злой (то ли командир базы, то ли кто-то из высоких чинов штаба флота). Он придирался ко всему: то личный состав плохо выглядит, то корабли блестят тусклее солнца, то документация в полнейшем беспорядке. В случае обнаружения серьёзных нарушений крыл всех виновных (а невиновных особенно!) по ядрёной матери...

Эта история произошла лично со мной в 1991-м. В тот год я учился в ЛМУ (Ленинградском Мореходном Училище) и во время прохождения морской практики побывал в Западной Европе.

Что обычно привозили моряки из загранки в те времена? Шмотки они привозили: джинсы, цветастые футболки, джемпера с надписью «Boy» на груди и кожаные куртки. Ну, и мелочи всякой для подарков: жвачку, необычные канцелярские товары, дешёвый парфюм и мечту каждого советского мужчины – пиво в банках. Я же привёз на Родину то, чего до меня ещё не было в Советском Союзе. Даже если и было, то в единичных экземплярах на всю огромную страну. Ибо мало кто из мореходов решался потратить драгоценную валюту на сущую ерунду и бесполезную безделицу. Очень жуткую к тому же.

Я привёз человеческий череп… А-а-а, страшно?... Испугались, поди?...

Не волнуйтесь, череп был ненастоящий.

Тема свежего выпуска тележурнала «НЗ» — малоизвестные истории о Петре I. Из них вы узнаете: о нескольких интересных экспонатах дома-музея Петра в нидерландском Заандаме; как царь возглавлял объединённый военно-морской флот России, Англии, Дании и Голландии; почему флотская карьера императора застопорилась на звании контр-адмирала; как Пётр поступил с бывшим мятежником, сменившим кафтан стрельца на костюм матроса; чем закончилось царское помилование одного из трёх братьев-заговорщиков; как императрица Елизавета вспоминала о своём великом отце; как царь Пётр дом церковного реформатора Мартина Лютера посетил и что оставил там о себе на память.

Для интриги этой заметки задам вам вопрос: - Как вы думаете, какая связь между голодными волками и военно-морским флотом?... А вот сейчас узнаете.  

Много-много лет назад во времена моей морской юности на моём пароходе-гидрографе Северного Флота служил боцманом старый-старый седой дед, которого все в нашей конторе уважительно величали исключительно по отчеству – Маркелыч. На самом деле старым дедом он казался только нам, молодым карасям. Это сейчас я понимаю, что ему тогда было чуть больше пятидесяти лет, но в те годы в нашем молодом экипаже казалось, что люди столько не живут. И был тот Маркелыч великолепным рассказчиком. Матершинником, правда, был жутким, но как ни странно, витиевато-солёные ругательства вплетались в его байки весьма органично. И без них воспринимались бы как сухое пресное тесто.

Была у Маркелыча одна любимая история – о том, как он попал на флот. Он мог её рассказывать бесконечно. Особенно если ему попадались свежие уши. Помню как сейчас: заполярный город-герой Мурманск, тёплый летний полярный вечер, северное солнышко низко висит над сопками, ночная вахта собралась в курилке на юте и молодые матросы завороженно слушают старого моряка с натруженными руками и серебряными волосами.

В одной из своих флотских заметок я рассказал ну-у-у очень романтическую морскую байку о создании знаменитой песни «Усталая подлодка» авторства композитора Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова.

А вы знаете, об этой замечательной творческой и семейной паре есть ещё одна шикарная флотская история – о посещении ими атомного ракетоносца Северного Флота в посёлке Гаджиево. Историю эту поведал на странице интернет-издания «Правда.Ру» очевидец тех событий Андрей Михайлов – отставной офицер-подводник, в прошлом командир дивизиона живучести атомных подводных лодок, очень талантливый журналист и большой оптимист по жизни. К сожалению, Андрей Михайлов ушёл из жизни... Так что эта история в память об этом светлом человеке. 

Какой самый главный солдатский и матросский принцип? «Подальше от начальства, поближе к кухне!». Поэтому продолжу тему армейских баек заметкой о вкусной и здоровой армейской пище.

Попался мне как-то в Сети замечательный рассказ об очень необычной флотской каше. Перескажу его вам, немного подсократив и отредактировав.

Автор пищевых воспоминаний служил на Черноморском Флоте, и там наелся всевозможных каш на две жизни вперёд. Так же как и у меня, во времена моей флотской юности, неизгладимые следы в памяти остались у него от комбижира. Мне понравилась фраза, которая характеризует воздействие этого продукта на организм – дескать, ряхи от него вырастали невероятные – в фотообъектив потом не помещались. Перловку у них на корабле называли РБУ – реактивно-бомбовая установка, в честь очень мощного противолодочного бомбомёта. И шутливое это название РБУ дали за ту пищеварительную реакцию, которую перловка производила с организмом.

Однажды в середине 60-х годов прошлого столетия в город северных военных моряков Полярный в творческую командировку приехала композитор Александра Пахмутова со своим мужем – поэтом Николаем Добронравовым. Их попросили написать душевную песню для подводников. Творческому семейному дуэту были созданы все условия. Они выходили в море, погружались на лодке под воду. И все-таки Пахмутовой чего-то не хватало для полноценного созидания. Не складывалась мелодия. Вдохновение никак не приходило.

Тогда композитор предположила: – Вот я бы хотела посмотреть, как подводная лодка из моря возвращается. Может быть, у меня тогда лирическая музыка получится.

Кто-то из начальства ей и сказал: – Пожалуйста. Сегодня ночью будет одна лодка пришвартовываться. Приходите на причал номер такой-то, по времени во столько-то.

Пахмутова, дабы не пропустить всё самое интересное, пришла на пристань заранее. Погода стояла северная – то есть туманная. Море швыряло на берег свинцовые волны, а прибой навевал такт будущей душевной песни. Одета Александра Николаевна была по-морскому: во флотскую военную куртку-канадку с капюшоном, наброшенным на голову. Со стороны выглядела весьма романтично: в бледном свете заполярной белой ночи на причале стояла одинокая фигурка невысокого, маленького морячка... И тут...