Великий театральный реформатор и режиссёр Константин Сергеевич Станиславский, уже находясь в преклонном возрасте, однажды позвонил по телефону Иосифу Сталину. Пока шёл вызов, пожилой человек вдруг осознал, что напрочь забыл имя советского вождя... 

И когда тот поднял трубку Станиславский произнёс: – Товарищ Сталин, извините, забыл ваше имя-отчество... Ах, да, спасибо… Так вот, Иосиф Виссарионович, вы сегодня хотели прийти к нам на спектакль, однако мы вынуждены сделать замену. У нас Ольга Леонардовна заболела…

В этот момент Сталин что-то ответил… Станиславский сделал удивлённое лицо, закрыл трубку рукой и сказал присутствующим в комнате: – Совсем заработался товарищ Сталин: он забыл, кто такая Ольга Леонардовна... Книппер-Чехову не помнит!

Однажды во время путешествия по стране личный водитель британского премьер-министра Уинстона Черчилля сбился с дороги и завёз своего очень важного пассажира неизвестно куда. Крайне раздосадованный Черчилль, высунулся из окошка и окликнул случайного прохожего: – Извините, не могли бы вы любезно пояснить, где я нахожусь?

– В автомобиле! - буркнул остроумный прохожий и зашагал дальше.

– Вот ответ, достойный нашей палаты общин, – сказал Черчилль, обращаясь к шофёру. – Во-первых, краткий и хамский. Во-вторых, совершенно не нужный. И в-третьих, не содержащий ничего такого, чего спрашивающий не знал бы сам.

Однажды некий богатый, но при этом весьма простоватый купец попросил прославленного адвоката Фёдора Никифоровича Плевако принять участие в судебном процессе.

Выслушав клиента, Плевако согласился, но сразу же попросил аванс.

Купчина, никогда прежде такого мудрёного слова не слыхавший, поинтересовался: – А это что ж такое – аванс?

– Задаток знаешь? – спросил Плевако.

– Вестимо, знаю, – ответил торговец.

– Так вот, аванс в два раза больше – заявил знаменитый адвокат.

У Льва Николаевича Толстого в его усадьбе в Ясной Поляне издавалась своя собственная газета, в которой публиковалась всякая всячина, включая статьи анонимных авторов. Для приёма газетной корреспонденции имелся специальный почтовый ящик. Однажды в нём обнаружили письмо без обратного адреса и подписи. Обнаружили и опубликовали. 

Заметка называлась весьма вызывающе: «Скорбный лист душевнобольных яснополянского госпиталя». Содержание этого скорбного листа было крайне едким и непочтительным по отношению к великому писателю. Там были следующие строки: 
"Больной одержим сложною обыкновенной болезнью, называемой немцами мания величия - des Weltverbesserung, что означает исправление всего света или всемирное улучшение. 
Признаки общие: недовольство существующим, осуждение всех, кроме себя, и пристрастие к изложению своих фантастических теорий. 
Лечение двоякое: физический труд, поглощающий почти все свободное время, беспрестанное уличение в несостоятельности теорий и в своей слабости, и полное равнодушие всех окружающих. 
Диета: скудная пища, отсутствие прислуги и никаких книг и разговоров"...

У выдающегося российского и советского математика, механика, кораблестроителя и академика Алексея Николаевича Крылова есть книга мемуаров под соответствующим названием «Мои воспоминания». В ней собрано много чего интересного, для пересказа даже краткого её содержания уйдёт много времени, и поэтому делать этого не буду. 

Перескажу всего одну короткую забавную историю о жутком матерщиннике Льве Николаевиче Толстом.

Отец корабела Алексея Крылова был артиллерийским офицером. С началом Крымской войны он попал в Севастополь и был определен во вторую лёгкую батарею 13-й артиллерийской бригады. И там он узнал, что занял должность, на которой до него состоял граф Лев Толстой.

Бывший подполковник лейб-гвардии, ссыльный декабрист Михаил Сергеевич Лунин по окончании каторжных работ был поселён в селе Урик Иркутской губернии. Там он занялся литературно-политической деятельностью, желая написать историю декабристского движения. Для этой цели Лунин завёл себе приличную библиотеку.

Однажды иркутский губернатор, объезжая свои владения, посетил ссыльного вольнодумца. Михаил Лунин сначала показал ему 15 томов отечественного Свода Законов, потом 25 томов Полного собрания законов Российской империи, а затем всего один том французского Кодекса. После чего прокомментировал: – Вот, Ваше Превосходительство, посмотрите, какие смешные эти французы. Представьте, это у них и есть все законы. То ли дело у нас! Как взглянет человек на эти 40 томов, так сразу зауважает наше законодательство!

Ещё одна поучительная история, не правда ли!?

Однажды царь Пётр узнал, что в Москве живёт некий толковый стряпчий, который знал как все старые русские законы и уложения, так и современные указы царя. Этот деловитый чиновник часто давал советы даже судьям – как им следует поступить по закону и справедливости. Про него говорили, что он лучше проиграет свою тяжбу, нежели поступит несправедливо. Пётр заинтересовался этим стряпчим, несколько раз призывал его к себе и убедился в его честности и глубоких познаниях. Тогда царь решил взять столь порядочного человека на свою службу и сразу же назначил его главным судьей в Новгородскую губернию. Новый судья обещал оправдать царское доверие и верно соответствовать своей должности.

Первое время так оно и было. Оправдывал и соответствовал. Но через несколько лет до Петра стали доходить многочисленные слухи о том, что этот судья берёт взятки и решает дела несправедливо. Пётр вначале думал, что это клевета, но после внимательного расследования был вынужден признать, что обвинения справедливы. Бывший честный человек превратился в типичного взяточника. Царь призвал его к ответу и, услышав от мздоимца слова раскаяния, сказал: – Я никогда от тебя этого не ожидал. Но что тебя до этого довело?...

После возвращения из Европы русский царь Пётр Первый на одном из пиров стал обвинять Польшу во множестве грехов, как действительных, так и мнимых. Он дошёл даже до кулинарных пустяков: «В Вене я потолстел от хорошей еды, но всё взяла назад бедная Польша».

На эти царские слова очень обиделся польский посол, который был достаточно полным человеком: «Удивляюсь, что это случилось с Вашим царским Величеством: я там родился и воспитан, и, однако, как видите, я разжирел».

На что Пётр Алексеевич возразил так: «Не там, а здесь в Москве ты отъелся»…

Этим царь намекнул на большое денежное содержание, выдаваемое польскому послу и его активное участие в русских пирушках.

Какая связь между живописью и омлетом?

Однажды выдающийся ирландский драматург и романист, лауреат Нобелевской премии в области литературы и очень остроумный человек – Бернард Шоу – довольно таки критически отозвался о живописи в присутствии одного художника. И тот возмутился: – Почему вы разрешаете себе быть таким непримиримым? Ведь вы же, сэр, не написали в жизни ни одной картины!

– Что верно, то верно, – спокойно согласился с ним писатель. – Но могу же я высказать своё мнение об омлете, хотя в своей жизни не снёс ни одного яйца.

Неджентльменский джентльмен

Однажды на великосветском званом обеде один из высокородных гостей подошёл к Бернарду Шоу, который славился своим острословием. Важный господин вальяжно обратился к писателю: – Вы и есть тот самый знаменитый драматург? А это правда, что ваш отец был простым торговцем зерном?
– Правда – ответил Шоу.
– Так почему же вы не стали торговцем зерном? – надменно спросил аристократ.
– Трудно сказать. Призвание, а может быть, просто каприз. Ну вот, например, ваш отец, если не ошибаюсь, был джентльменом?
– Конечно – гордо ответил сын джентльмена.
– Так почему же вы им не стали? - парировал Бернард Шоу... 

У древнеримского государственного и политического деятеля Гая Юлия Цезаря был единственный человек, которому он полностью доверял: это был его личный лекарь. Более того, доктор являлся ещё и старым-добрым другом римского Консула. Если правитель болел, то лекарства принимал только из рук преданного врача.

Однажды, когда Цезарь заболел и не очень хорошо себя чувствовал, он получил анонимную записку: «Бойся самого близкого друга, своего лекаря. Он хочет тебя отравить!»

А через некоторое время пришёл доктор, и протянул Цезарю лекарство. Цезарь подал другу полученную записку и, пока тот читал, выпил до капельки лекарственную смесь. Врачеватель застыл в ужасе: – Повелитель, как мог ты выпить то, что я дал тебе, после того как ты прочёл это письмо?...

На что Гай Юлий Цезарь ответил лекарю так: – Лучше умереть, чем усомниться в своём друге!

Тема сегодняшнего выпуска интернет-журнала "ПЗ" – забавные исторические байки из области медицины.