Материалы отфильтрованы по дате: Пятница, 05 октября 2018

Во второй половине XVIII века в поэтических и музыкальных кругах Швеции гремело имя Карла Микаэля Бельмана. Это был очень жизнерадостный и остроумный человек. Придворный бард и любимец короля Густава III обладал уникальным качеством: во время весёлых пирушек он мог всю ночь играть на цитре, распевая песни, созданные полным экспромтом, при этом бОльшая часть его музыкальных стихотворений состояла из импровизаций. Слова, облечённые в изящную рифму, рождались в голове у Бельмана вместе со звуками струн. На ходу придумывать баллады и застольные песни – это, без всякого сомнения, признаки большого таланта.  

После того как 31 октября 1803 года именным указом императора Александра I историк, литератор и издатель Николай Михайлович Карамзин был назначен официальным историографом государства Российского, он прекратил всякую литературную работу и целиком посвятил себя исторической науке.

По роду своей деятельности Карамзин часто совершал визиты к интересующим его людям. Как-то раз он пришёл в один из петербургских домов и, не застав там хозяина, приказал лакею записать в книге посетителей своё имя и звание: «Историограф Карамзин». Слуга взял перо и накарябал что-то неровным почерком.

Карамзину стало интересно – правильно ли его понял человек, не ошибся ли в правописании. Всё-таки слово «историограф» лакей мог услышать впервые в своей жизни.

– А ну-ка, покажи-ка, любезный, как ты написал? – полюбопытствовал Николай Михайлович и взял в руки бумагу. Запись, сделанная «грамотеем», гласила: «Николай Карамзин, истории граф».

Когда Николай Васильевич Гоголь отдал в печать свою первую книгу рассказов «Вечера на хуторе близ Диканьки», то, естественно, очень волновался и с нетерпением ожидал её выхода в свет. Но тот почему-то всё откладывался и откладывался. Встревоженный писатель решил навестить петербургскую типографию, в которой печаталась его книга.

И там произошло непонятное. Когда наборщики увидели сочинителя, то повели себя как-то странно: они вдруг начали фыркать и хихикать. Но дабы не обижать автора делали это деликатно – они отвернулись к стенке и прыскали себе в руку...

Когда Александра Сергеевича Пушкина ещё не называли Светочем Русской Поэзии, а был он просто Сашкой Пушкиным, лицеистом из Царского Села, в его молодой и озорной компании придумывались очень забавные розыгрыши.

Один из них связан с воспитателем по фамилии Трико. Интересная фамилия, не правда ли!? Смешная такая. Так и напрашивается на каламбуры и приколы. И вот что учудил с этой фамилией Трико озорник Пушкин.

Ну-с, достопочтенные листатели интернет-журнала «Полезные заметки», перейдём-с от французов к нашим российским литераторам.

Кто у нас главное Светило Русской Поэзии? Ну, конечно же, Александр Сергеевич Пушкин! Предлагаю вашему вниманию несколько историй о юморе великого поэта. И первая из них удивительным образом перекликается с недавно рассказанной байкой об остроумии французского мальчика Саши Дюма.

Нашему отроку Саше Пушкину тоже палец в рот не клади! Как-то раз он также дал отпор хамоватому гостю. Да так знаете, по-нашенски, чисто по-русски! Вот как это было.

Однажды великий американский писатель Марк Твен посетил Европу. После возвращения в Штаты его знакомые попросили поделиться впечатлениями о поездке, и особенно о Франции. Твен был краток и, как всегда, остроумен:

- Во Франции нет зимы, нет лета, и отсутствует нравственность. За исключением этих мелких недостатков – прекрасная страна.  

Тема сегодняшней подборки «Полезных заметок»… нет, не Франция и не французские анекдоты, а забавные истории о писателях и поэтах.

Но коль уж речь зашла о родине Вольтера, Стендаля и Руссо, то сначала расскажу несколько интересных исторических баек о великих французских литераторах.

И начну с Виктора Гюго.