Самый знаменитый роман Александра Дюма «Три мушкетёра» изначально публиковался по главам в парижском журнале «Le Siècle» («Ле Секль») что переводится как «Век», то бишь столетие. Это было традиционное для издателей сочинение с продолжением: глава обрывалась на самом интересном месте, чтобы читатель с нетерпением ждал развязки сюжета.

Представьте, что думали первые читатели захватывающего историко-приключенческого романа, когда Атос наставил пистолет на свою бывшую жену и…

… а дальше нужно было ждать следующего номера…

Тема сегодняшнего выпуска «ПЗ» – исторические байки. Но не простые! А со специфическим уклоном. Они будут посвящены деньгам и денежным отношениям между людьми. Причём отношениям не всегда идеально честным. В качестве примера-вступления расскажу вам три весьма характерные истории.

Первая из них о том, как… Грязный шантаж не удался

Однажды французский художник-график и крупнейший мастер политической карикатуры XIX века Оноре Домье получил от некоего книготорговца письмо, в котором содержался явный шантаж. Там были следующие слова: «Я располагаю несколькими скандальными историями, связанными с Вами. Готов хранить молчание, если Вы передадите мне сумму в 100 луидоров»...

Если вы хотите рассмешить Бога, расскажите ему о своих планах.

Я не могу долго слушать Вагнера. У меня возникает непреодолимое желание напасть на Польшу.

Это великолепные золотые часы на цепочке. Я горжусь ими. Их продал мне мой дедушка, когда лежал на смертном одре.

Последний раз я проникал в женщину, когда ходил на экскурсию в статую Свободы.

Я никогда не хотел детей. Что это за жизнь? Мучаешься, растишь их, заботишься. А они вырастают и винят тебя в том, что у тебя Альцгеймер.

Я не боюсь умереть. Я просто не хочу при этом присутствовать.

Секс – самое забавное из всего того, чем я мог заниматься без смеха.

Мы раздумывали, что делать: поехать на Багамские острова или развестись. Но в конце концов решили, что Багамы — удовольствие только на две недели, а хороший развод остаётся на всю жизнь.

Однажды актёра и кинорежиссёра Леонида Быкова пригласили на спектакль-премьеру в один из авангардных театров, где играл некий молодой артист – сын очень влиятельных людей. Карьера этого артиста складывалась успешно исключительно благодаря положению родителей, и никто не решался прямо сказать о том, что молодой человек бездарен… Добродушный и дружелюбный Леонид Быков, зная о бесталанности молодого человека, тоже тактично молчал и держал своё мнение при себе. Потому что он был очень порядочным человеком и никогда не оскорблял других людей. Друзья и коллеги знали, что если Быков кого-то и поругал, то сделал это не со зла, а сугубо в производственных целях. Так сказать, только ради работы и ради искусства.

Так вот, после того, как закончился спектакль, начался фуршет. На нём актёры и работники театра вместе с приглашёнными гостями веселились и обсуждали премьеру. И вдруг к Леониду Быкову подошёл тот самый неспособный к актёрству актёр и прямо спросил у мэтра, какого мнения тот о его игре?...

Во второй половине XX-го века на Киевской киностудии им. Довженко работал режиссёр Виктор Михайлович Иванов. Снимал он преимущественно кинокомедии по мотивам классических украинских пьес.

Самый знаменитый его фильм – «За двумя зайцами» – о корыстных и душевных метаниях прохиндея-цирюльника Свирида Голохвостого между красавицей Галей и неказистой девушкой с богатым приданым Проней Прокоповной. Вспомните, чем закончилась та остроумная и нравоучительная история: «Вы падали передо мною на колени,… сказали, что в груди шкварчит,… а то шкварчала ваша… папироска!»

Обычно я стараюсь рассказывать вам положительные истории. Позитивные. Но эта заметка будет о печальном. О кладбище. А также о крепкой мужской дружбе. Даже после смерти.

В советском кинематографе жили-были два друга-не-разлей-вода: Борис Андреев и Пётр Алейников. Вместе снимались в одних фильмах, вместе кутили-веселились после съёмок, вместе купались в лучах зрительской любви, бывало даже немного дебоширили, тоже вместе.
И вот, 9-го июня 1965 года в Москве умер Пётр Алейников. Во время прощания с другом в Театре киноактёра Борис Андреев упал на гроб своим большим телом и громко зарыдал. И его безмерное горе сразу передалось всем присутствующим…

Актёр Борис Андреев в свои молодые годы служил в саратовском драматическом театре им. Карла Маркса. Однажды он там играл Тараса Бульбу в одноимённой пьесе. Действие спектакля подошло к важной сцене, наступил душещипательный момент: старый казак собирался казнить своего родного сына Андрия. Тарас Бульба поднял ружье, с пафосом произнёс свои знаменитые слова: – Я тебя породил, я тебя и убью… и нажал на спуск…

Выстрел не прозвучал… Закулисный работник, который отвечал за шумовые эффекты, то ли зазевался, то ли уснул, а может быть и вовсе куда-то вышел.

Бульба-Андреев не растерялся, сделал вид, что произошла осечка, заново взвёл курок, торжественно заявил: – Ещё раз повторяю, что я тебя породил, я же тебя и убью…и снова попытался застрелить несчастного Андрия, который, кстати, еле-еле сдерживал смех… Но ружьё опять не грохнуло.

Вот не зря Борис Андреев считался хорошим актёром! Он нашёл выход из этой непростой ситуации. Старый казак отбросил в сторону негодное ружьё с «отсыревшим порохом», выхватил из ножен саблю и замахнулся ею на подлого предателя, хихикающего уже совершенно открыто. И в тот самый момент, когда отцовская сабля рубанула непутёвого сына… раздался громкий ружейный выстрел…

Штирлиц выстрелил в Мюллера. Но пуля отскочила... Броневой – подумал Штирлиц…

Это, на мой взгляд, лучший анекдот-каламбур о замечательном артисте Леониде Броневом, который знаменит ролью начальника германской тайной полиции Генриха Мюллера в культовом советском телефильме «Семнадцать мгновений весны». Талантливый, обаятельный, иронично-остроумный Леонид Броневой сыграл больше ста двадцати персонажей в театре и кино, а у нашего народа всё равно ассоциируется с одной единственной ролью из шпионского сериала.

Какие прекрасные, какие колоритные образы выведены мастером в любимых всеми нами картинах «Покровские ворота», «Тот самый Мюнхгаузен» и «Формула любви», а его «визитная карточка» – всё-таки и опять же таки «папаша Мюллер».

Актёр Евгений Яковлевич Весник частенько играл в шахматы с кинорежиссёром Алексеем Владимировичем Золотницким, но никогда не выигрывал, поскольку соперник играл гораз­до сильнее и даже имел какой-то высокий шахматный разряд.

Однажды Весник привёл в гости к Золотницкому какого-то неизвестного ему челове­ка и представил своего приятеля по имени-отчеству: знакомься, это Ефим Петрович. А фамилию незнакомца почему-то называть не стал. Посидели друзья, попили чаю, а потом, как обычно, решили сыграть в шахматы. Но Вес­ник вдруг сослался на внезапное недомогание и предложил вместо себя своего товарища. Расставили фигу­ры, игра началась, и вот через десяток ходов Золотницкий удивлённо произнёс: – Ничего не пойму... Но положение у меня безнадежное… Всё, я сдаюсь!...

На это противник, по имени Ефим Петрович, вежливо возразил: – Знаете, у меня тут одна мысль мелькнула по поводу вашей защиты. Дайте-ка я доиграю вашу партию за вас.

Игроки развернули доску и продолжили партию. Че­рез несколько ходов Золотницкий вскочил в сильнейшем волнении: – Что за чертовщина! Я теперь почти выиг­ранную партию почему-то проигрываю… Незнакомец опять предложил: – А давайте-ка ещё раз поменяемся фигурами. У меня есть кое-какие мыслишки...

Снова развернули доску, и через несколько ходов всё повторилось снова: таинственный гость очевидный проигрыш превратил в блестящую победу. Потрясённый Алексей Золотницкий удивлённо спросил: – Да кто же вы такой, скажите, пожалуй­ста? Я ещё ни с кем таких партий не играл...

Одним из самых знаменитых азиатских шахматистов в истории является филиппинский гроссмейстер Эугенио Торре. Он побеждал в нескольких крупных международных соревнованиях, а однажды, на турнире в Маниле в 1976 году, выиграл у чемпиона мира Анатолия Карпова и тем самым пополнил собой ряды членов символического шахматного клуба Михаила Чигорина. Также Эугенио Торре дружил с Робертом Фишером и помогал ему при подготовке к матчу 1992 года с Борисом Спасским в Югославии. Однако известен филиппинец Торре не только этим.