В советской кинокомедии «Верные друзья» есть один забавный момент: главные герои оказываются на сцене Дома Культуры речников и пытаются объяснить местной публике, пришедшей на концерт, что они не столичные артисты, а простые путешественники. А в ответ из зала – весёлый хохот. Напрасно друзья пытались растолковать, что один из них – академик архитектуры, второй – врач-нейрохирург, а третий – профессор и знатный селекционер-коневод. Зрители им не верили, считали всё эстрадной шуткой, смеялись до слёз и требовали песен.

Вполне возможно, что авторы сценария киноленты «Верные друзья» Александр Галич и Константин Исаев хорошо знали биографию писателя Марка Твена. Ведь нечто подобное однажды произошло с классиком американской юмористической литературы.

Публика вечно ожидала от великого пересмешника Марка Твена шуток, независимо от серьезности обстановки. Однажды он должен был выступать с приветствием на выпускном вечере в женском колледже. Твен вышел на сцену и объявил, что вместо скучной речи он прочтёт серьезное стихотворение. Но в ответ раздался хохот...

Выдающийся американский писатель, журналист и общественный деятель Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс, известный всему миру под литературным псевдонимом Марк Твен, за свою жизнь сменил множество профессий. Самая интересная из них и, кстати, самая любимая Твеном – это работа в юности речным лоцманом на реке Миссисипи.

На всякий случай напомню (а вдруг кто-то и вовсе не знает), что псевдоним Марк Твен взят из терминов речной навигации. Выкрик «mark twain» – дословно «метка двойка» или «двойная метка» – означал, что достигнута минимальная глубина, пригодная для прохождения речных судов.

Однажды знаменитый английский писатель Артур Конан Дойл приехал в Париж. На вокзале к нему с решительным видом подошёл таксист, молча взял его чемодан, донёс до автомобиля, сунул в багажник и, только лишь сев за руль, осведомился: – Так куда же вас отвезти, месье Конан Дойл?

– Как, вы знаете меня? – приятно изумился писатель.
– Я вас впервые вижу, – признался шофёр.
– Как же тогда вы узнали кто я?

Таксист с очень гордым видом произнёс: – Да просто я воспользовался описанным вами дедуктивным методом. Во-первых, я прочитал в газетах, что Артур Конан Дойл две недели как находится у нас на отдыхе, во французской Ривьере. Во-вторых, я про себя отметил, что поезд, с которого вы сошли, марсельский. Потом увидел, что у вас загар, который можно приобрести, только побывав на побережье Средиземного моря минимум дней десять. Из того, что у вас на среднем пальце правой руки имеется несмываемое чернильное пятно, заключил, что вы писатель. По манере держаться вы врач, а покрой платья лондонский. Таким образом, сведя все наблюдения воедино, я сказал себе: вот он, Конан Дойл, — прославленный творец великого сыщика Шерлока Холмса!...

В книге историка литературы Павла Фокина «Гумилёв без глянца» мне очень понравился один забавный момент, который я хочу пересказать вам. 

Поэт Серебряного века Николай Степанович Гумилёв при всех своих талантах и достоинствах был полнейшим профаном в музыке: не любил, не знал и не понимал её. Он настойчиво утверждал, что о музыке можно говорить всё, что угодно: потому как её, будто бы, не понимает никто.

Однажды в редакции «Всемирной литературы» Гумилёв встретил очень интересного человека – Николая Александровича Бруни – который был многогранной и разносторонне одаренной личностью: он был поэтом, художником, музыкантом, прозаиком и даже боевым лётчиком, причём Георгиевским кавалером. Также он считался ученейшим и авторитетнейшим музыковедом. Завидев столь уважаемую персону, Гумилёв сказал своим приятелям: – Сейчас я с ним заведу разговор о музыке, а вы слушайте! Только вот о чем?... О Бетховене!... Что там Бетховен написал? Ах, да, «Девятую симфонию», знаю такую…

Гумилёв подошел к Бруни и завел такой разговор: – Как я рад вас видеть, дорогой Николай Александрович! Именно вас! Знаете, я вчера всю ночь почему-то думал о Бетховене. По-моему, у него в «Девятой симфонии» мистический покров превращается в нечто контрапунктически-трансцедентное лишь к финалу… Вы не согласны? В начале тематическая насыщенность несколько имманентна… как, например, в ноктюрнах Шопена…

В продолжение прошлой заметки есть ещё одна замечательная история на тему толстовского тезиса «деньги – это зло!».

Ну, вот придумал это утверждение выдающийся писатель и небедный граф, и замечательно – великий философ имел на это право. Особенно учитывая, что семья Толстого совершенно не бедствовала. Однако в реальной жизни Лев Николаевич пользовался своими денежными средствами без какого-либо омерзения.

8-го октября 1906 года первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию по литературе, мог бы стать великий творец, публицист и философ Лев Николаевич Толстой. Мог бы, но не стал. Потому, что сам отказался от неё! Причём, Толстой стал первым человеком в истории, который отрёкся от престижной золотой награды вместе с её внушительной денежной составляющей.

В начале XX века размер Нобелевской премии составлял 150 000 шведских крон, что было равно 42 000 американских долларов. В наше время лучшим литераторам в Стокгольме вручают больше 1-го миллиона долларов. Так, например, в 2007 году английская писательница Дорис Лессинг получила чек на 1,5 миллиона. Задам простой и откровенный вопрос, так сказать, прямо в лоб: кто из нас читал её творения?... Или вот вопрос ещё проще: кто-нибудь вообще слышал это имя – Дорис Мэй Лессинг?...

А вот розыгрыш, для которого нужны не только свободное время и вдохновение, но и лишние деньги. Не каждый из нас сегодня решиться на следующий прикол.  

Однажды в молодые годы Андрей Миронов и Марк Захаров провожали Александра Ширвиндта в город Харьков на съёмки фильма под названием «Умеете ли вы жить?». Они посадили товарища в Москве на поезд, помахали ему руками в окошко вагона… как вдруг жена Захарова подарила идею необычного розыгрыша. Она сказала: – Вот какая у Александра неподвижная физиономия! Его совершенно ничем удивить нельзя. Вот бы он поразился, если бы он приехал в Харьков, а вы уже там.

После чего друзья решили срочно вылететь самолётом в Харьков. Всё упиралось в наличие авиабилетов. Точнее сказать, в их полное отсутствие. Добыть билеты на самолёт оказалось ох и ах как непросто. Но Андрей Миронов воспользовался своей популярностью и рассказал, что ему срочно нужно вылететь на съёмки. Марк Захаров тогда ещё не был узнаваемой личностью, и Миронов заявил аэропортовскому начальству: – Это мой личный ассистент-пиротехник, я без него практически не снимаюсь. Им сняли какую-то милицейскую бронь, и друзья вылетели в Харьков.

В 1963 году актёр Лев Дуров перешёл из Центрального детского театра в Театр имени Ленинского комсомола. Его знакомство с «Ленкомом» началось с весьма забавной истории. В первый день на новом рабочем месте он встретил за кулисами своего приятеля – актёра Александра Покровского. Тот только что отыграл свою героическую роль в спектакле о войне, и выглядел ужасно: он был в порванной рубахе, с синяками и кровоподтёками на лице. Ну, то есть, в кровавом гриме.  

Свой жуткий внешний вид Покровский объяснил Дурову так: – Лёва, сейчас идёт детский спектакль. Я партизан. Немцы только что допрашивали меня, пытали. Исщипали, сволочи, всего. Сейчас я им отомщу! А-а-а! Вот они сейчас получат, смотри!

На ярко освещённой сцене был представлен немецкий штаб. За столом сидели эсэсовцы в чёрной форме с черепами и повязками со свастикой на рукавах. Германских карателей играли Михаил Державин, Всеволод Ларионов и Леонид Каневский. Нацисты замышляли недоброе. 
В этот момент Покровский прижался к кулисе, сложил ладони рупором и тихо, но очень целенаправленно начал шептать: – Немцы, немцы, среди вас еврей... Слышите, немцы, среди вас еврей!...

В 1946 году Тбилисская киностудия выпустила художественный фильм о своём знаменитом земляке Иосифе Сталине. Эта масштабная пропагандистская картина, снятая режиссёром Михаилом Чиаурели, называлась «Клятва» – в одном ключевом моменте повествования Иосиф Виссарионович поднялся на трибуну на Красной площади и произнёс клятву с честью выполнить все заветы Ленина.

Роль советского вождя в очередной раз сыграл грузинский актёр Михаил Георгиевич Геловани, который до этого уже изображал товарища Сталина в СЕМИ фильмах, самые известные из которых это: «Великое зарево», «Оборона Царицына», «Человек с ружьём» и «Ленин в 1918 году».

О прекрасной шахматной памяти знаменитого советского мастера Михаила Таля в своё время было известно многим. Причём иногда это служило поводом не только для уважения по отношению к гроссмейстеру, но и для весёлых розыгрышей.

Однажды латвийские гроссмейстеры Айварс Гипслис и Александр Кобленц решили разыграть своего коллегу в присутствии приятелей. Дабы разоблачить, по их мнению, сильно преувеличенную талевскую память. Подойдя к Михаилу Талю, они, делая вид, что не могут сами разрешить спор, спросили его первую ерунду-небылицу, которая пришла им в голову: 
– Ты не помнишь случайно, какой вариант играл белыми Керес в Ферзевом гамбите против Болеславского в третьем туре двадцатого первенства СССР?

Таль удивлённо посмотрел на друзей и, после короткой паузы, с простодушной улыбкой произнёс: – Бросьте меня разыгрывать, ребята. Болеславский играл с Кересом не в третьем туре, а в девятнадцатом туре, и белыми играл Болеславский; причём это был не Ферзевый гамбит, а Испанская партия.

Утончённый розыгрыш уникального человека с уникальной памятью Михаила Таля не удался.