В Царскосельском лицее во времена оные француз Трико служил гувернёром. И был он очень строгим наставником, который изводил лицеистов бесконечными придирками и замечаниями. Однажды Пушкин и его друг Вильгельм Кюхельбекер попросили у Трико разрешения выехать в Петербург. Прогуляться-развеяться. Но Трико это не только категорически запретил, но и предупредил, что будет тщательно следить за особо хитрыми воспитанниками.
Тогда взрослые шалуны Пушкин и Кюхельбекер решили уйти в «самоволку». Они тайком выскользнули из лицея, вышли на дорогу, ведущую в Петербург, остановили два экипажа, и сели по одному в каждый.
Вскоре гувернёр Трико заметил, что двух постоянных нарушителей дисциплины нет на месте, и понял, что друзья ослушались его и удрали. Разозлённый воспитатель бросился вдогонку.
В те времена на въездах в Петербург стояли полицейские заставы и всех ехавших в столицу останавливали: спрашивали, кто такие и зачем едут.
Первым к заставе подъехал Пушкин.
– Ваша фамилия? – спросил его заставный стражник.
– Александр Одинако! – ответил молодой поэт.
Заставный полицейский записал редкую фамилию и пропустил едущего.
Вскоре за Пушкиным подкатил Кюхельбекер.
– Фамилия? – опять спросил караульный.
– Григорий Двако! – ответил тот, поддерживая остроумную комбинацию своего друга.
Заставный, в удивлённом сомнении качая головой, записал и это странное имя… А через несколько минут подъехал очень нервный человек и сообщил, что его зовут Трико…
Тут уже дежурный потерял всяческое терпение: – Ну врёшь! Здесь что-то недоброе! Один за другим: Одина-ко, Два-ко, Три-ко!
Полицейские решили, что над ними либо посмеиваются, либо в город едет группа каких-то мошенников. Стражники горько пожалели, что упустили первых двух из этой наглой шайки, но зато третий-то уж точно не уйдёт! И несчастного Трико посадили на заставе под арест. Целые сутки, пока выяснялось дело, и пока в столице кутили весёлые лицеисты, бедный гувернёр сидел в караулке и доказывал служивым, что его действительно зовут Трико.