Понедельник, 06 апреля 2020 18:17

Импровизация Гумилёва о Бетховене

Оцените материал
(13 голосов)

В книге историка литературы Павла Фокина «Гумилёв без глянца» мне очень понравился один забавный момент, который я хочу пересказать вам. 

Поэт Серебряного века Николай Степанович Гумилёв при всех своих талантах и достоинствах был полнейшим профаном в музыке: не любил, не знал и не понимал её. Он настойчиво утверждал, что о музыке можно говорить всё, что угодно: потому как её, будто бы, не понимает никто.

Однажды в редакции «Всемирной литературы» Гумилёв встретил очень интересного человека – Николая Александровича Бруни – который был многогранной и разносторонне одаренной личностью: он был поэтом, художником, музыкантом, прозаиком и даже боевым лётчиком, причём Георгиевским кавалером. Также он считался ученейшим и авторитетнейшим музыковедом. Завидев столь уважаемую персону, Гумилёв сказал своим приятелям: – Сейчас я с ним заведу разговор о музыке, а вы слушайте! Только вот о чем?... О Бетховене!... Что там Бетховен написал? Ах, да, «Девятую симфонию», знаю такую…

Гумилёв подошел к Бруни и завел такой разговор: – Как я рад вас видеть, дорогой Николай Александрович! Именно вас! Знаете, я вчера всю ночь почему-то думал о Бетховене. По-моему, у него в «Девятой симфонии» мистический покров превращается в нечто контрапунктически-трансцедентное лишь к финалу… Вы не согласны? В начале тематическая насыщенность несколько имманентна… как, например, в ноктюрнах Шопена…

Тут на лице Бруни выразилось лёгкое изумление, брови его поднялись. Гумилев спохватился: – Нет, конечно, не того Шопена… нет,… Шопена проблематического… Впрочем, я у него признаю лишь третий период его творчества! Но у Бетховена слияние элементов скорей физических с элементами панпсихическими в «Девятой симфонии» находит своё окончательное выражение в катарсисе, как у Эсхила… или, нет, не у Эсхила, а, скорей, у Еврипида…

Эта вдохновенная импровизация длилась минут десять. После чего впечатлённый Бруни взволнованно сказал Гумилёву:
– Николай Степанович, вы должны непременно написать это! Непременно! Всё это так оригинально, так ново, и позволю себе сказать… нет, не скромничайте, не возражайте!... всё это так глубоко! Вы меня чрезвычайно заинтересовали, дорогой Николай Степанович!

Торжествующий Гумилёв возвратился к приятелям и важно произнёс: – Ну что? Кто был прав? И ведь какую околесицу я нёс!

А ведь в чём-то великий человек был прав: иногда читаешь обзоры культурной жизни, и половину слов не понимаешь – какая-то сплошная контрапунктическая трансцендентальность… Интересно было бы узнать мнение острослова Гумилёва по поводу некоторой нашей современной музыки – той, которая тумц-умц-умц-тумц.  

Прочитано 3133 раз