Я недавно прочёл эту книгу, и находясь под сильнейшим впечатлением от неё, решил, что обязательно перескажу в своих Заметках несколько самых интересных её фрагментов. Я думаю, если бы был жив Николай Николаевич, то он простил бы моё вольное изложение. И начну… не хочу пересказывать страшное, поэтому начну с самой забавной и трагикомической новеллы о том, как автор совершенно неожиданно стал героем.

На самом деле, ничего героического в облике худого солдатика Коли Никулина не было. Опухший от голода грязный дистрофик, вся одежда которого кишела вшами. Однажды под Ленинградом, в холодном декабре 41-го года, он нашел в сугробе дохлого мерина, и стал топором вырубать из мёрзлой ляжки куски мяса. За этим омерзительным занятием его застукал полковой комиссар. Сытый, румяный, в белоснежном полушубке. Наказание за разложение и низкий моральный уровень последовало ночью – солдатика вызвали к начальству. Пройти нужно было три километра по пересеченной местности. Сильно пересеченной воронками и завалами из деревьев. Ночь была тёмная, снег глубокий, тропа к штабу потерялась, и наш герой заблудился. Где-то рядом бил немецкий пулемет, разноцветные трассирующие пули летали, словно стайки птиц, с треском разрывались, и вспыхивали как бенгальские огни. Это было бы очень красиво, если бы сердце молодого солдата не сжималось от лютого страха.

Больше часа блуждал Николай в потёмках по ничейной полосе, и внезапно вышел на протоптанную тропинку. Вид у него был чудовищный: прожженная шинель, грязная шапка-ушанка, разнокалиберные, штопаные-перештопаные валенки... Он был похож на чучело, запорошенное снегом. И вдруг при вспышке осветительной ракеты он обнаружил перед собою на тропинке другое чучело, еще более диковинное. Это был немец, перевязанный поверх каски бабьим шерстяным платком. За плечами у него висел большой термос, на шее автомат, в руках были мешки и фляги. Оба солдата оцепенели от ужаса и вытаращили глаза. НАШ пришел в себя чуть быстрее, и выставил перед собою винтовку. И вдруг у фрица задергались губы, он захныкал, бросил на снег свои фляги и потянул руки вверх.

И повел Коля Никулин пленника к своим. Причем, настолько растерялся, что даже не отнял у врага автомат. Часа два брели они по следам на снегу, которые, слава Богу, не замело, и только на рассвете притащились в деревню, где ночевала наша часть. Изумление однополчан было безграничным – дохлый и нескладный солдатик-радист привел «языка»! Оказалось, что уже несколько дней командование безуспешно пыталось получить разведданные от хоть каких-нибудь пленных. Совершали подвиги в тылу врага профессиональные разведчики, гибли специальные отряды, посланные за "языком", а пленного добыть никак не удавалось. Сам командарм Иван Федюнинский матюкал за это подчиненных так, что лопались телефонные аппараты. Начальство не знало, что делать. И вдруг, нежданно-негаданно, простой радист решил эту проблему... Да еще и трофейные продукты раздобыл.

Главный трофей - вкуснейший немецкий гороховый суп с галетами и салом. Горячий и ароматный суп на фронте – это невероятное блаженство! Особенно после мёрзлого хлеба и дохлой конины. Николай настоял, чтобы его пленнику, жалкому и тоже вшивому, дали полный котелок горячего супа. Во всяком случае, для фрица война уже закончилась, и он остался жив там, где выживал только один человек из тысячи. И это было самое приятное, что осталось в памяти у Николая Никулина от всего этого трагикомического эпизода.