Показать содержимое по тегу: Про художников

Французский художник-пейзажист Морис Утрилло злоупотреблял алкоголем, и это негативно сказывалось на его здоровье и, соответственно, на внешнем виде.

Однажды, вылезая из экипажа, он протянул извозчику монету: – Вот вам один франк, и выпейте за мое здоровье!

Извозчик внимательно посмотрел на Утрилло, оценил его бледное опухшее лицо, красный нос и трясущиеся руки, а потом цинично произнёс: – Сударь! Вам придется добавить. У вас такой нездоровый вид, что одного франка будет явно недостаточно.

Эту байку я всегда считал классическим анекдотом о художниках и их взаимоотношениях с натурщицами, но оказывается, сия история реально происходила в жизни.

Случилась она с русским живописцем Иваном Николаевичем Крамским. У него была весьма ревнивая жена. Звали её Софья Николаевна. Милейшая женщина, добрейшее создание, но при этом ревнивейшая дама.

Однажды Василий Суриков покупал шляпу. Примерил понравившуюся – она оказалась в самый раз. Тогда он совершил необъяснимое и очень странное – снял шляпу с головы и начал тщательно её мять руками. У продавца глаза полезли на лоб. Не успел приказчик возмутиться или хотя бы вежливо возразить, как Суриков, с каким-то радостно-игривым выражением лица бросил шляпу на пол и придавил её ногой.

Несчастный торговец продолжал изумляться в полнейшем молчании. Да и как тут не удивляться столь варварской порче товара! Дикость какая-то!... Наконец продавец очнулся и пролепетал: – Милостивый сударь, а деньги?...

Суриков поднял шляпу, почистил, водрузил на голову, выдал деньги и заявил: – Вот теперь – хороша, теперь – носить можно! Отличная шляпа, а не какие-то дамские складочки. Очень не люблю я новых шляп!

Вот каким оригиналом был великий русский художник Василий Иванович Суриков.

Великий русский художник Василий Иванович Суриков, академик и действительный член Императорской Академии художеств, мастер масштабных исторических полотен (таких как «Утро стрелецкой казни», «Переход Суворова через Альпы», «Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем» и «Боярыня Морозова») был сторонником свободной, размашистой живописи. В то время это считалось новым и революционным. Критики называли его произведения с лёгкой язвинкой – «парчовыми коврами».

14 октября 1842 года родился великий русский живописец-баталист Василий Васильевич Верещагин. Признаюсь честно, это один из самых моих любимых художников. Человек удивительной судьбы. Воин-пацифист. Да-да, именно так! Воин, ставший пацифистом! Выпускник военного Морского кадетского корпуса, участник боевых действий в Средней Азии, свидетель яростных боёв русско-турецкой войны был противником войны. И все его картины на ратную тему говорят об этом. Даже не говорят, они кричат!

В своём творчестве Верещагин пошёл против главного принципа батальной живописи того времени, который заключается в прославлении своих героев, как правило самых высоких военачальников, и в торжестве своих вооружённых сил над чужими. Василий Васильевич не рисовал орденоносных генералов на вздыбленных конях и величественных маршалов в окружении сиятельной свиты. Не писал пафосных полотен гениального разгрома коварного врага и его трусливого бегства. Он не изображал придворные военные парады и показные манёвры. Война для Верещагина – это кровавая бойня и великая трагедия для миллионов людей. Большая беда для всех: не только для погибших, но и оставшихся в живых. Батальные полотна Верещагина борются с войной. Они – против военных конфликтов, против убийства одних людей другими.

Много лет назад, в те времена, когда город на Неве назывался ещё Ленинградом, одна пожилая интеллигентная ленинградка задала мне весьма интересный вопрос, на который я тогда не смог ответить. Та женщина пережила Блокаду и была из традиционной для Северной Столицы категории добрых людей, которые незнакомому человеку и дорогу покажут, и в свой дом впустят, и накормят, и чаем угостят. Случилось так, что я был тем самым незнакомцем, которого сначала вели за руку, показывая кратчайший путь к достопримечательностям, а потом пригласили к столу.

И вот там-то, на скромной кухне обычной питерской коммуналки, я впервые в жизни увидел необычную чайную пару – чашку и блюдце. Их украшал простенький узор из синей сетки с вкраплениями золотых брызг. Они были изящны, невесомы и полупрозрачны на просвет. Я подносил чашку ко рту и на фоне окна видел, что она вся светится изнутри. На донышке стоял штамп – ЛФЗ – Ломоносовский Фарфоровый Завод. Иногда эта аббревиатура истолковывалась советскими гражданами как Ленинградский Фарфоровый Завод.

Дорогие мои листатели интернет-журнала «ПЗ», особенно те, кто любит ребусы-головоломки, у меня для вас есть вопрос-загадка. Точнее сказать, загадка с картинкой. Или даже картина с секретом. Итак, господа знатоки, внимание, вопрос: как вы думаете, кто именно, какой очень известный человек изображён на заглавной картинке?

Признаюсь честно – когда я сам впервые увидел эту работу, то так и не смог точно определить таинственного незнакомца в полосатой одежде. Без дополнительных подсказок мало кто ответит правильно. Давайте, я дам вам несколько наводок.

Первая. Хоть это и наш соотечественник, но запечатлён он за границей. Небритый брюнет облачён в униформу рабочего Ост-Индийской компании, а именно в одежду корабельного мастера.

Ну, как? У вас уже наверняка есть вариант ответа. Если он ещё не появился, то вот вам вторая подсказка. Она же последняя. Время написания этого портрета – самый-самый конец XVII века. Место действия – Голландия, маленький городок Заандам.

Тема сегодняшнего выпуска тележурнала «НЗ» — истории о художниках.  Вы узнаете: что, по мнению испанского короля Филиппа IV, дороже: его владения или картина Тициана; несколько познавательных историй о творчестве художника Жак-Луи Давида; о забавной ситуации, при которой лошадь Наполеона могла быть похожа на себя, а вот сам Бонапарт — нет; почему Папа Римский Пий VII потребовал писать его портрет, стоя на коленях; как благодаря замечанию дотошного кучера было произведено изменение в монументальном полотне, а также услышите интересную подборку забавных баек из жизни Пабло Пикассо.

Французский живописец Жак-Луи Давид знаменит своими работами на античную и библейскую тематику, неприязнью к власти короля и активным участием в Великой французской Революции. Вполне возможно, что истоки революционности Давида проистекали из его личного негативного опыта общения с королевским двором. Вот один характерный пример.

Однажды, ещё до революции, Людовик XVI заказал молодому, но подающему большие надежды Жак-Луи Давиду картину с любым «королевским» сюжетом. Причем размеры полотна были строго оговорены.

И тогда Давид написал свой первый шедевр – величественную «Клятву Горациев».

В Средние Века Испания долгое время владела Нидерландами. В первой половине XVII века продолжительная война за независимость Нидерландов привела к постепенному освобождению голландских территорий от чужого и чуждого владычества.  

Однажды испанскому королю Филиппу IV доложили две важные пренеприятнейшие новости:

- в его дворце случился очень сильный пожар

- из Нидерландов пришло сообщение о потере одной из провинций...