Показать содержимое по тегу: Из жизни коронованных особ

Выдающийся театральный и художественный деятель Сергей Павлович Дягилев наиболее знаменит как организатор гастрольных «Русских сезонов» в Париже и как основатель труппы «Русский балет Дягилева».

Этот гениальный импресарио, прежде чем показать миру русское искусство, десять лет занимался организацией художественных выставок в Петербурге – он знакомил наших соотечественников с искусством европейским. За энергию, энтузиазм и организаторский талант его прозвали Геркулесом.

Однажды король Испании Альфонсо XIII, наблюдая за кипучей деятельностью Дягилева, спросил его: – Я что-то не пойму, вы не артист, не танцовщик, не балетмейстер. Поясните – кто же вы?

На что Сергей Дягилев с улыбкой ответил: – Я – как Вы, Ваше Величество. Ничего не делаю, но без меня ничего не делается!

Капитан британской армии Роберт Кэмпбелл во время Первой мировой войны воевал с немцами на Западном фронте, во Франции. Он был командиром батальона Восточно-Суррейского полка.

24-го августа 1914 года Кэмпбелл был тяжело ранен, попал в плен и был отправлен в лагерь для военнопленных в Магдебурге.

Прошло 2 года и 3 месяца неволи. В ноябре 1916 года, когда война была ещё в самом разгаре и её исход был совершенно неясен для всех воюющих сторон, капитан Кэмпбелл получил известие о том, что его мать Луиза умирает от рака. Роберт Кэмпбелл написал письмо германскому кайзеру Вильгельму II, в котором просил дать ему возможность навестить умирающую мать и попрощаться с ней.

Император Вильгельм II проявил благородство. По его личному распоряжению пленному английскому офицеру дали отпуск на две недели плюс четыре дня на дорогу до Англии и обратно. Уникальные договорённости были достигнуты через посольство Соединенных Штатов Америки, которые в то время были нейтральным государством. Капитан Роберт Кэмпбелл дал честное слово офицера вернуться в лагерь через 20 дней. Он переправился из Германии в нейтральную Голландию, а там сел на пароход в Великобританию. 

Кэмпбелл сдержал своё слово. Ровно в назначенный срок он вернулся в лагерь военнопленных, где и оставался до самого конца войны. Спустя годы он вспоминал о своём поступке так: «Я подумал: если я не вернусь, ни один другой офицер никогда не будет освобождён на этом основании».

А вот вам одна интересная фотография. Кликните на заглавное фото и рассмотрите его, будьте так любезны. Возможно, кто-то разочарованно скажет: ну, и что же здесь такого интересного?.. стоят какие-то солдаты в расслабленных позах… ждут чего-то… и по лицам видно, что скучают…

Так оно и есть – стоят русские солдатики по стойке «вольно» и ждут, но только не чего-то, а кого-то. Слева в кадре – их отцы-командиры, которые тоже ждут… кого-то. Но не абы кого, а цельного германского императора! Особо прошу обратить внимание на музыкантов духового оркестра в глубине снимка. Один из них сыграет ключевую роль в этой истории. Помимо барабана хорошо видны также духовые трубы. Они не простые, медно-цинковые какие-нибудь, а самые что ни есть серебряные. Была такая традиция – дарить героически отличившимся в бою полкам серебряные трубы. В обычные дни они хранились в особом месте, а извлекались для игры только в особо торжественных случаях... Так-с… вступление к истории произнесено. Вроде всё понятно. Что-то интересное вот-вот произойдёт… Как вы думаете – что именно?

В 1897 году в Россию с официальным визитом прибыл император Германской империи и король Пруссии Вильгельм II. Помимо своих основных титулов и тех, которые «и прочая и прочая», немецкий кайзер имел ещё одно почётное звание – он был шефом российского 85-го пехотного Выборгского полка. И даже военную форму русскую иногда носил. Обычная практика в те времена – европейские монархи, скреплённые родственными связями, покровительствовали полкам союзных армий.

Однажды, а именно в первой половине XIX века, с петербургской гарнизонной гауптвахты на имя императора Николая I поступил донос, написанный содержащимся там под стражей морским офицером. Моряк писал, что вместе с ним сидел один гвардейский офицер, который был отпущен с гауптвахты на несколько часов домой караульным начальником, оказавшимся близким другом арестованного гвардейца.

Николай I, педантичный почитатель законов и поборник железной дисциплины, установил, что жалобщик прав – да, действительно, начальник караула отпустил домой своего товарища, чисто по дружбе, а не корысти ради. Царь отдал обоих офицеров под суд, который разжаловал и того и другого в рядовые... А вот доносчику Николай Павлович велел выдать в награду одну треть месячного жалованья, но при этом приказал обязательно записать в его послужном формуляре, за что именно получил он эту царскую награду.

Дальнейшая судьба кляузника нам не ведома, но мы можем предположить, что со столь позорной записью в личном деле воинская карьера у него не сложилась. Наверное, не прижился ябеда-морячок ни в одном экипаже.  

В начале 1066 года герцог Нормандии, вошедший в мировую историю под именем Вильгельм I Завоеватель, заявил широкой королевско-европейской общественности свои собственные претензии на английский престол.

27-го сентября того же года армия Вильгельма погрузилась на судна и, переправившись через Ла-Манш, утром следующего дня высадилась на английском побережье у деревни Певенси. При десантировании на берег с будущим великим королём Англии случился крайне неприятный казус – решительно двинувшись к завоеванию новых владений, Вильгельм Завоеватель неловко поскользнулся и упал прямо лицом вниз. На не очень чистую землю. Да, неласково встретила его Британия…

А вот теперь взгляните на этот конфуз глазами его воинов: выпрыгнул их герцог из лодки… и хряпсь!... лицом в грязь!... лежит, такой, задумчивый… и рады бы поржать, да неловко как-то… герцог ведь и обидеться может…

Чтобы успокоить своё войско, которое в эпоху сильных суеверий могло счесть это неуклюжее падение дурным предзнаменованием, Вильгельм сделал вид, что так и было задумано. Лёжа на берегу, и раскинув руки в стороны, он воскликнул: «Обеими руками держу я теперь землю Англии!».

Крылатое выражение «Пиррова победа» слышали все. Оно означает ситуацию парадокса, когда победа достаётся слишком высокой ценой. Согласно трудам древнегреческих историков, великий полководец и один из сильнейших противников Рима – царь Пирр – после роковой для своей армии битвы (при Аускуле в 279 до н.э.) произнёс следующие слова: «Если я одержу ещё одну такую победу над римлянами, у меня не останется ни одного воина из тех, что прибыли вместе со мной».

О жизни и войнах легендарного царя Пирра можно рассказывать долго. Но сегодня я поведаю вам лишь одну короткую историю, о которой мало кто знает. Это история о его нелепой гибели – от куска черепицы. Но сначала пара слов «в копилку эрудиту».

В III веке до нашей эры Пирр был царём Эпира – гористого греческого государства, которое долгое время находилось на второстепенных ролях. Но с его приходом к власти всё изменилось. Современники вполне обоснованно считали Пирра вторым из величайших полководцев после Александра Македонского. Много разных побед одержано этим суровым военачальником, в том числе и та самая, печально известная «Пиррова победа»...

Очень нравятся мне чрезвычайно пышные испанские, а также португальские имена. Чем древнее, богаче да знатнее род – тем длиннее имя. Вот взять, хотя бы, к примеру благородного сеньора по имени Жуан Мария Жозе Франсишку Шавьер де Паула Луиш Антониу Домингуш Рафаэл де Браганса. Красиво ведь!? Красиво! Не имя, а какое-то словесное круж-ж-жево, которому больш-ш-шое количество ш-ш-шипящих придаёт особый ш-ш-шарм и указывает на национальность. Так звали короля Жуана VI, который в начале XIX века правил Португалией, Бразилией и регионом Алгарве, расположенном на юго-западе Пиренейского полуострова.

Правление Жуана VI можно назвать провальным. При нём от королевства откололась самая большая и самая богатая его часть – Бразилия. Над королём в народе посмеивались, причём насмешки эти рождались в среде его политических противников. Он слыл человеком ленивым, глупым, неуклюжим и неопрятным, к тому же порабощённым своей сварливой женой. Ходили слухи, что Жуан VI был отвратительным обжорой, у которого в карманах старого штопанного сюртука всегда имелись запечённые цыплята – это чтобы вечно голодный монарх мог в любой момент перекусить. Впрочем, эти сплетни распускали вездесущие, всюду свой нос сующие и везде гадящие англичане – разные зловредные дипломаты и военные...

Американский политик Джеймс Дэнфорт Куэйл – 44-й вице-президент США в период правления Джорджа Буша-старшего, отличался косноязычием и глупейшими высказываниями. Его непродуманные публичные выступления часто имели неожиданный для оратора комический эффект. Из-за своих регулярных словесных ляпов Куэйл стал популярнейшей мишенью для насмешек в прессе. Его речь свидетельствовала об огромных пробелах в образовании и полном отсутствии базовых знаний. Вот один характерный пример. Однажды этот «цицерон» заявил: – Я жалею, что не изучал в школе латынь, чтобы свободно разговаривать в Латинской Америке.

Причём это была не шутка. Вице-президент ядерной супердержавы был уверен, что в Латинской Америке все поголовно разговаривают на латыни. Испанский и португальский языки? Нет, не слышал…

У нас каждый школяр знает, что Латинская Америка – это собирательное наименование американских стран и территорий, использующих в качестве официальных романские языки, прежде всего испанский, португальский и французский. Люди с профильным образованием, а также эрудиты тут могут добавить, что до середины XIX века во всём мире использовался термин Испанская Америка, который обозначал все испаноязычные территории южнее США. А теперь поднимите руки те, кто знает – кто именно и почему ввёл термин Латинская Америка вместо Испанской?...

Однажды французский король Генрих IV, прозванный Великим, решил продемонстрировать испанскому послу разницу в характере трёх своих министров: статс-секретаря по иностранным делам Вильруа, интенданта финансов Жаннена и первого министра герцога де Сюлли.

Сначала король вызвал Вильруа, указал ему на потолок и произнёс: – Видите вы эту балку? Она вот-вот обрушится!... Вильруа, не поднимая головы, сказал: – Вы правы, Ваше Величество. Я распоряжусь, чтобы её укрепили.

Затем король вызвал Жаннена. В ответ на то же его требование, интендант финансов поднял голову к потолку, внимательно оценил аварийную балку и сказал: – Надо будет посмотреть и разобраться, в чём там дело.

Потом послали за герцогом де Сюлли, кстати, личным другом короля. Тот бросил беглый взгляд на деревянную поперечину и воскликнул: – Да что вы, государь! Эта балка ещё нас с вами переживёт!

Вот они – три разных человеческих характера, три разных подхода к делу:
1) безукоризненная исполнительность,
2) здравый рационализм, и
3) оптимистичный пофигизм.

Более четырёх столетий прошло после этого психологического эксперимента с балкой. А ведь ничего не меняется с тех давних пор – в любой стране мира, в любой организации, в любом коллективе есть такие разные работники со своими подходами к решению проблемы.

Не люблю я, знаете ли, рассказывать о печальном и трагическом, ну разве только если речь идёт о мужестве и героизме людей. Интернет-журнал у меня, вообще-то позитивный. Но следующая грустная история меня задела за живое. Она о том, как шведский химик и фармацевт Карл Шееле изобрёл пигмент, который окрашивал ткани и бумагу в прелестный, насыщенный зелёный колор, а королева Виктория – главная модница эпохи, названной её именем, привела к повальному увлечению изумрудным цветом в своём королевстве. Эти два человека, без всякого злого умысла, сами того не желая, привели к жутким болезням и даже гибели множества людей.

Во второй половине XIX века в Англии наблюдалась странная эпидемия, из-за которой умирали состоятельные подданные Её Величества. Загадочная болезнь не щадила ни женщин, ни мужчин, ни детей, ни стариков. У всех больных обнаруживались схожие признаки: насморк, слабость, удушье и боли в животе. Иногда симптомы напоминали дифтерию, и чаще всего именно такой диагноз ставили доктора, которые были бессильны помочь своим несчастным пациентам.

Вот один характерный пример. В лондонском районе Лаймхаус жило семейство по фамилии Тёрнер. За полтора месяца семья потеряла троих сыновей. Как определили врачи – от дифтерии. 3-го апреля 1862 года к трёхлетней дочке Энн Эмилии был вызван доктор Томас Ортон. Девочка испытывала сильную усталость, её мучили боли и проблемы с горлом – привычные симптомы дифтерии.

Однако, осмотрев малышку, доктор Ортон засомневался в начальном диагнозе. Он стал изучать условия жизни семьи. Они оказались вполне себе хорошими: Тёрнеры жили в небольшом, но чистом и сухом доме, комнаты которого были украшены зелёными обоями. Помещения регулярно проветривались. Вода в доме была чистой. Даже имелся ватерклозет – устройство, доступное далеко не всем лондонцам того времени. В общем, ничего вредного для здоровья в доме Тёрнеров доктор Томас Ортон не обнаружил. 

Спустя месяц девочка Энн Эмилия Тёрнер умерла. Ортон запросил посмертное вскрытие с детальными анализами. Выявленный диагноз прозвучал как гром среди ясного неба: отравление мышьяком!.. И только после этого доктор Ортон вспомнил, что в жилищах многих умерших его пациентов присутствовали… обои приятного зелёного цвета. Подобные обои в домах небедных англичан стали популярны благодаря главной законодательнице мод Великобритании – королеве Виктории, которая носила зелёные наряды и приказала сделать комнаты в Букингемском дворце красивого зелёного оттенка…